Наконец, нельзя же отказывать нашим предкам в уме: ну, кто скажет, что земля наша велика и обильна, а все в беспорядке? Ведь если бы действительно было так, то у них хватило бы сообразительности не отпугивать кандидатов в князья заявлением, что они приглашают их в страну, где господствует беспорядок.
Примитивами были не наши предки, а наши историки, которые не знали достаточно хорошо значение древних русских слов и не вдумывались в реальность минувшего. Нашу историю начали писать немцы, которые даже вообще не знали или плохо знали русский язык. А за ними, как за непререкаемыми авторитетами, пошло и пошло: «порядка в ней нет».
Призвание варягов. Художник В. М. Васнецов
Отметим, что приведенное выше объяснение дано не только нами, но и некоторыми другими авторами. К сожалению, никто не обратил на это должного внимания, а последствия ошибки были огромны.
2. «В лето 6360, индикта 15 день, начеишю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руська земля. О семь бо уведахом, яко при семь цари приходиша Русь на Царьгород, якоже пишеться в летописании Гречьстемь».
Основоположники русской исторической науки Шлёцер, Куник, Круг, Погодин переводили эти слова так:
«…Русское имя началось при Михаиле, ибо нам известно, что при нем Русь приходили в Царьград».
Поняли это место так, что, мол, при греческом императоре Михаиле III (857–867) появилось имя Русь. Д. С. Лихачев (1950) в издании Академии наук перевел: «Стала прозываться Русская земля». Все подобные переводы либо слишком туманны, либо вовсе неверны. Следует переводить: «Стала упоминаться Русская земля» (впервые в греческих летописях).
Слово «прозываться» имеет не только смысл «нести имя», «называться», «быть названным», но и «быть упомянутым». Мы до сих пор говорим: «данный отрывок», «вышеприведенный отрывок», «вышеупомянутый отрывок», «названный отрывок».
Когда мы произносим «названный отрывок», мы употребляем второе значение слова «называть». Речь идет не о том, что данному отрывку дали имя или назвали его, а его упомянули. В летописи вовсе не сказано, что при Михаиле III появилось имя «Русь», а что при нем в греческих летописях впервые было упомянуто это имя.
Русь существовала задолго до Михаила. Достаточно вспомнить, что послы «народа Рос» упомянуты в латинской хронике еще в 839 г., они явились в Царьград для заключения мирного договора, а сношения руссов с Византией, конечно, начались гораздо раньше. Руссы упоминались в истории задолго до нападения их на Царьград в 860 г., но летописец этого не знал. Самое древнее упоминание в чужих источниках он нашел лишь о времени этого нападения.
Таким образом, то, что приписали летописцу, будто бы Русь создалась при императоре Михаиле, совершенно ложно.
3. «И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: “Се буди мати градом Руським!”» Еще в 1953 г. Пушкарев толковал это место так: «По рассказу летописи (конечно, легендарному), он предсказал Киеву великое будущее, сказавши: “Се буде мати градом Русским!”»
Ни о каком предсказании здесь не может быть и речи: Олег пророчествами не занимался, а, севши в Киеве, приказал считать этот город столицей Руси (мати городом). Значение сказанного совершенно ясно из повелительного наклонения: «се буди!», а не «се буде». Ничего легендарного в этом сообщении летописи нет, есть подтвержденный историей факт, что после захвата Киева последний стал столицей объединенных государств – Киевского и Новгородского. Наконец, нечего было предсказывать Киеву великое будущее: Киев уже в то время был самым крупным и древним городом Южной Руси. Казалось бы, все ясно, а что из этого сделали?
4. «И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремного: Перуна древяна, а главу его серебрену, а ус злат… И жряху им, наричюще и богы, и привожаху сыны своя и дщери и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руська и холмот[1]».
Из этого сообщения летописи видно, что воздвижение кумиров и людские жертвоприношения были новшеством на Руси, завезенным Владимиром вместе с варяжской дружиной из Западной Европы, а потому и отмеченным летописцем.
Сказано отчетливо: «и осквернися кровьми земля Руська». Если бы до Владимира существовали человеческие жертвоприношения, то нечего было об этом летописцу писать и негодовать: дело было обычное; на деле же подчеркнуто, что именно с Владимира земля Русская осквернилась кровью людей, принесенных в жертву. Не обратили внимания на совершенно ясную фразу потому, что слыхали о существовании человеческих жертвоприношений у западных славян, а отсюда делали ложный вывод: если, мол, было на западе, – значит, было и у нас. Из наших гуманных предков охотно сделали бы даже людоедов, был бы только хоть малейший предлог для этого.
Далее. Киевские руссы кумиров не воздвигали, мы не имеем ни малейших археологических следов этого. Перун в Киеве был тоже новшеством. Недаром, закрепившись в Киеве, «Володимер-же посади Добрыну, уя[2] своего, в Новегороде. И пришел Добрына Новугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему люди ноугородьстии аки богу».
Значит, первым актом новой власти было воздвижение кумиров. Если бы кумиры были в Новгороде до Добрыни, зачем было ему воздвигать там еще кумира?
На самом же деле и кумиры, и человеческие жертвоприношения были новшеством Владимира, введенным им под влиянием своего двухгодичного пребывания в Западной Европе и варяжской дружины, на которую он опирался при захвате Киева. Эти новшества просуществовали всего не более 10 лет, а из наших предков сделали кровожадных изуверов.
5. «Сей же Олег нача городы ставити, и устави дани словеном, кривичем, и мери, и устави варягом дань даяти от Новогорода гривен 300 (по другим данным, 3000. – С.Л.) за лето мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягом». И здесь слово «дань» было понято в его теперешнем значении, и суть отношений между варягами и руссами была коренным образом изменена. В настоящее время слово «дань» понимают как вынужденную уплату чужому народу (или в переносном смысле), а в древности оно означало «подать», вообще уплату и в отношении своего народа.
Из этого отрывка ясно видно: Олег, закрепившись и осев в Киеве, занялся устройством укрепленных пунктов (городов) для отражения возможных нападений врагов. На все это нужны были деньги. На словен, т. е. новгородцев, кривичей и мерю, он наложил подать; кроме того, установил особую подать для оплаты услуг варягов (не дани или контрибуции, как поняли!!!).
В те времена постоянной армии не было. В случае появления врага создавалось народное ополчение. Естественно, и сборы такого ополчения занимали много времени. И самое ополчение не было достаточно эффективно и уступало профессионалам.
Олег продолжал политику Рюрика: 1) создавал укрепления вокруг городов и 2) имел небольшую постоянную армию наемных воинов из варягов, на которую он опирался во внешних и внутренних делах.
