Странно было бы видеть в те времена губернатором, а затем генерал-адъютантом и крупным государственным деятелем человека, который делал доклады императору или выступал на Государственном совете, коверкая русские слова и с сильным акцентом. Вот бы потешались его многочисленные недруги! Он не знал столичных сановников и крупных чиновников, преимущественно людей хитрых, лицемерных, корыстных, а потому оставался на высоком посту только благоволением императора.
«Александр призадумался на несколько минут, – продолжает В. Николаев, – затем с благосклонной улыбкой сказал ему:
– Дорогой Михаил Тариелович, вот мое решение: назначаю Вас с сегодняшнего дня главным начальником предложенной наследником престола Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия…
С этого дня Лорис-Меликов стал фактически диктатором России. Его правление отмечено, с одной стороны, проектом либеральных реформ, а с другой стороны, строжайшими мерами против революционеров-террористов. В августе 1880 года император Александр упразднил существовавшую с февраля Верховную распорядительную комиссию и назначил Лорис-Меликова министром внутренних дел. В январе 1881 года он представил государю составленный им по указаниям самого Александра проект конституции империи. Согласно этому проекту, предполагалось немедленно учредить временные подготовительные комиссии с участием земств и городов России и преобразовать губернское управление с участием в нем представителей всех общественных слоев страны, а также в корне изменить земское и городское управление, фактически предоставив им участие в управлении страной.
Конспираторы «Народной воли» пришли в ужас от самих слухов об этих либеральных реформах: если Россия получит конституцию, полностью потеряет смысл вся их борьба и террор. Перовская и Желябов решили немедленно покончить с Лорис-Меликовым, инициатором всех этих реформ. Конечно, для закладки бомб не было теперь ни времени, ни возможностей.
Они приказали студенту, примкнувшему к ним, снабдив его револьвером, убить министра, когда он будет выходить из министерства и, как обычно, пешком пойдет в Зимний дворец на доклад к государю. Террорист, поджидавший Лорис-Меликова на тротуаре, выпустил ему в спину три пули, целясь точно в упор. Но, к счастью, все три пули застряли в его медвежьей шубе и бобровом воротнике. Храбрый генерал, человек атлетического сложения, несмотря на свои пятьдесят пять лет, погнался за убегающим, настиг его, ловким ударом кулака свалил на землю, выбил револьвер из его рук и скрутил ему правую руку, прижав его коленом к тротуару. В это время подоспела охрана и арестовала террориста. Вся Россия с восхищением комментировала этот подвиг Лорис-Меликова, популярность которого продолжала расти».
Об этом Михаил Тариелович – в передаче А.Ф. Кони – высказался так:
– Я имел полномочия объявлять по личному усмотрению высочайшие повеления. Ни один временщик – ни Меншиков, ни Бирон, ни Аракчеев – никогда не имели такой всеобъемлющей власти. А тут еще этот дурень Молодецкий сумел меня не убить, стреляя в упор. Это еще закрепило мое положение.
Доверие к нему императора укрепилось окончательно. И все-таки покушение на него, фактического диктатора, не представляло для террористов значительного интереса. Они, подобно азартным охотникам, выслеживали иную, самую крупную, единственную на свете добычу. Это стало для них, можно сказать, целью жизни. Вдобавок она поглощала усилия и средства организации. Террористы не желали от нее отказываться, невзирая ни на какие трудности и, конечно же, постоянно рискуя попасть на эшафот.
На эту акцию нацеливала их, пожалуй, сама сущность самодержавия. Ведь царь считался центральной опорой государственного строя, средоточием власти не только светской, но и церковной, фигурой мистической, избранником Божьим. За одну лишь подготовку покушения на него полагалась высшая мера наказания. Для террористов он был поистине «царской добычей», ради которой любые жертвы оправданы. Тем более после многих неудачных покушений.
Однако им теперь приходилось спешить. Они знали, что со дня на день ожидается указ императора о новых либеральных реформах. После этого покушение на него стало бы выглядеть как месть за эти преобразования, как выступление врагов демократии, жестоких и беспринципных убийц.
«Утром 28 февраля, – пишет В. Николаев, – Лорис-Меликов подал императору на подпись манифест, объявляющий, что делегаты, выбранные земствами, вне зависимости от своего классового происхождения или экономического положения, будут приглашены войти в преобразованный Государственный Совет. Это было историческое решение государя и, как правильно считали террористы «Народной воли», – первый шаг к установлению в России парламентского правления. Государь дал свое согласие, чтобы манифест этот был немедленно опубликован во всех завтрашних утренних газетах.
Министр сообщил государю, что вождь террористов Андрей Желябов арестован накануне, но что Софья Перовская и остальные члены организации, около пятнадцати человек, все еще на свободе. Лорис-Меликов настаивал, что именно потому, что эта кучка опасных террористов «Народной воли» все еще на свободе, государь не должен присутствовать в воскресенье на военном параде в Михайловском манеже.
Но Александр, смеясь, ответил министру, что он все же не может «оставаться пленником в своем собственном дворце». Уже самое это отношение императора Александра к весьма обоснованным предупреждениям Лорис-Меликова показывает отважный характер царя и его бескомпромиссное решение не поддаваться запугиванию террористов, хотя он великолепно понимал всю рискованность своего поведения».
Словно неумолимый рок тяготел над императором. Правда, по воспоминаниям Екатерины Михайловны Юрьевской, перед отъездом Александр посетил ее и был в хорошем настроении. Но ее он по-прежнему любил, и встречи с ней доставляли ему радость, тогда как, может быть, в глубине души чувствовал усталость от тягот государственных дел и семейных неурядиц. Наследник престола Александр Александрович неодобрительно относился ко второй семье отца и его морганатическому браку с Екатериной Михайловной, а жены великих князей злобствовали против нее.
Поведение императора во время последнего покушения выглядит очень странно. Он словно испытывал судьбу… Однако еще более загадочны события, которые привели его к гибели: оплошности охраны, неоказание первой медицинской помощи… Впрочем, обо всем этом речь впереди.
Подготовка
Слабых духом неудачи угнетают, сильных – побуждают действовать с удвоенной энергией. Революционеры-террористы тяжело переживали провалы покушений на Александра II. Тем более что от взрыва на железной дороге после долгой и трудной подготовки в трех пунктах пострадали невинные люди.
И все-таки сразу же началась подготовка очередного покушения. Это была отчаянная решимость обреченных. Вокруг них все туже затягивалась петля слежки.
Была еще одна причина упорства террористов: реакция Православной церкви. Священники посвящали службы чудесному спасению царя и уверяли, что его хранит Бог. В народе распространялось такое же мнение. Получалось так, будто покушения только укрепляли самодержавие.
