Разговор, официальный разговор, окончен. Зондерфюрер улыбнулся. Сверкнул своими веселыми глазами. Поднялся. Поправил китель. Он хорошо сидел на эсэсовце. Вообще на нем все хорошо сидело. И весь он был подтянутым, строгим, устроенным специально для этой броской, внушающей страх людям, формы. Чувствовал себя в ней свободно.
Людерзен ничего больше не сказал. Он, видимо, считал свое маленькое предупреждение всеобъемлющим, исключающим всякие недомолвки и сомнения. Саиду не оставалось ничего другого, как кивнуть понимающе и поблагодарить. За совет. Собственно, главное он действительно понял – наблюдать, слушать, анализировать и докладывать зондерфюреру. Ни в коем случае не решать ничего самостоятельно и тем более не действовать. Действия должны санкционироваться Людерзеном. Или, точнее, Ольшером через этого офицера связи.
Что будет делать здесь, на Ноенбургерштрассе, Исламбек – неизвестно. Пока, во всяком случае. Кто даст ему деньги, тоже неизвестно. Но о марках Саид спросил все же. Вынужден был спросить, хотя аудиенция вроде закончилась и зондерфюрер собрался покинуть приемную.
– Ах, деньги! – улыбнулся Людерзен. – В Германии сейчас не принято говорить об этом презренном металле. – Он шутил, впрочем, напоминание о материальных затруднениях на самом деле считалось непатриотичным в Третьем рейхе. Жертвовать было модно так же, как отказываться от масла и хлеба. – Вы знаете, жалованье не входит в мою компетенцию. Однако я попрошу фрау Людерзен оформить как можно скорее список на содержание новых сотрудников «комитета». Кстати, вы лично будете проходить по штатам Главного управления СС.
Зондерфюрер не успел выйти. Вбежала его жена, – она или стояла за дверью и все слышала, или истекло время, предназначенное для беседы. Такие совпадения повторялись всегда, и позже Саид привык к ним.
– Густав, она здесь…
Фрау Людерзен произнесла это мельком, в расчете, что Исламбек не обратит внимания на случайную фразу и тем более не поймет ее. Он, конечно, не понял, но внимание обратил и отметил про себя, что эсэсовец насторожился. Улыбка, правда, не сошла с губ, глаза лишь похолодели. Зондерфюрер шагнул к двери.
– Прошу прощения, господин Исламбек.
Маленькая, лукаво поглядывающая на Саида жена Людерзена сейчас же закружилась по комнате. У нее оказалась масса дел. Замелькали бумажки, захлопали дверцы шкафов: она что-то брала, что-то перекладывала, что-то подшивала. И болтала, болтала без умолку. О бедном шефе ее Мустафе Чокаеве, о жене шефа Марии. О каком-то французском журналисте, который приехал повидать друга и нашел его уже на кладбище.
Саид тоже шагнул к двери. Но фрау Людерзен загородила ему дорогу:
– Не торопитесь.
Он недоуменно посмотрел на нее.
– Вам не нужно сейчас появляться в холле, – пояснила секретарша и загадочно закатила глаза. – Между прочим, я устроила отель для вас…
Отель, конечно, интересовал Саида, но он догадывался, что фрау Людерзен просто отвлекает его, задерживает в приемной. Пришлось сесть на стул – все равно уйти неудобно, да и некуда.
– Отель для меня дорог, – сказал Саид уныло.
– Дорог?! Неужели вы думаете, что я порекомендую вам «Бристоль» или «Адлон»? Это просто уголок у пожилых людей, в тихом районе Берлина.
– Такой отель меня устроит.
– Конечно, с пансионом. Скромные, тихие хозяева.
– Благодарю, фрау.
– И какая дама вас будет сопровождать в этот отель!
– Я тронут вниманием.
– Рано, рано благодарить… Потом, когда по достоинству оцените услугу… – Людерзен опять таинственно закатила свои лукавые карие глазки.
Дверь вдруг шумно распахнулась и появился зондерфюрер. Не один. Он пропустил впереди себя пышную блондинку в ярком, облегающем фигуру платье.
– Милая! – воскликнула фрау Людерзен, словно впервые сегодня увидела даму. – Как вам идет! Как все смело… – И закружилась снова, теперь вокруг пышной блондинки, оглядывая ее и междометиями выражая свое восхищение. – В холле я не заметила этих линий… А здесь, у окна…
Блондинка счастливо зарделась, одарила фрау Людерзен признательной улыбкой – восторги, даже такого маленького по своему положению человека, как секретарша, радовали. Но это была лишь минута. Не за комплиментами она зашла в приемную. Улыбаясь, блондинка бросила взгляд на Саида и отметила что-то для себя. Ровно столько, сколько требовала элементарная вежливость, она попозировала перед фрау Людерзен и повернулась к Исламбеку.
– Вы?
Вместо ответа Саид уставился на блондинку. Не потому, что она восхитила его или заинтересовала. Не знал просто, что означает вопрос. Взглядом попросил совета у зондерфюрера. Тот пришел на помощь:
– Да, да…
Фрау Людерзен добавила:
– Господин шарфюрер нуждается в пансионе… Если бы вы смогли посодействовать…
Блондинка, улыбаясь, рассматривала Саида. Долго, с нескрываемым любопытством, женским любопытством, изучала его. Неожиданно сказала:
– Вам идет форма… Очень идет… Такой симпатичный офицер…
Фрау Людерзен торопилась решить свой вопрос:
– Написать хотя бы записку…
– Зачем записку, – сощурила глаза блондинка. – Я сама отвезу шарфюрера на Шонгаузераллей… – Сделала полуоборот в сторону Людерзена: – Пусть только любезный Густав достанет нам машину.
Это было довольно нескромное желание: «комитет» не располагал машиной. Никакой. Он вообще ничем не располагал, кроме этих стареньких столов. Зондерфюрер смущенно кашлянул.
– Ах, я забыла… Вы ездите в омнибусе… Господин Чокаев не любил роскоши…
Блондинка брезгливо вытянула нижнюю губу. Свысока посмотрела на офицера связи.
– Надо полагать, в скором времени на Ноенбургерштрассе появится что-то похожее на автомобиль.
– Надо полагать, – нахмурился Людерзен.
– Да, да, – заторопилась поддержать блондинку секретарша. – Вы об этом позаботитесь, милая Рут…
– Но нам все-таки нужна машина сейчас, – напомнила блондинка.
– Хорошо, – сухо кивнул зондерфюрер и вышел.
Гостья подошла к окну, села на подоконник – на краешек, так было выразительнее, так лучше оттенялись линии ее нового платья. Глаза по-прежнему изучали Исламбека. Даже сигарета, которую она достала не спеша из маленькой сумочки и так же не спеша поднесла ко рту, не оторвала ее взгляда от шарфюрера.
– Вы из последней группы?
– Да.
– Вы Исламбек?
– Да, фрау.
– Это при вас убили человека на Бель-Альянс-штрассе?
– Я слышал только выстрелы, фрау…
– Он был шпион?
– Мне неизвестно… Разве такими вещами интересуются в Берлине? Кругом все было оцеплено.
