В течение 1 минуты японский флот был в состоянии выбросить 360 снарядов крупного и среднего калибра против 134 снарядов со стороны русского флота.
В итоге японский броненосный флот выпускал в минуту 53 250 фунтов стали против 19 400 фунтов с русской эскадры. Перевес в 3 раза.
Больше того, русские снаряды имели только 2,5 % взрывчатых веществ от веса снарядов, а японские – 14 %. Поэтому японцы выпускали в минуту 7500 фунтов меленита, а русские – только 500 фунтов пироксилина. Перевес в бризантной силе снарядов был в 15 раз на стороне японского флота.
Кроме того, русские бронебойные снаряды, которые, кстати, были неплохие, пробивали броню на неприятельских кораблях только на дистанции не свыше 25 кабельтовых. Но, пробивая броню, они оставляли круглую дыру, которую нетрудно было заткнуть. Если же дистанция боя была больше, то русские снаряды отскакивали от бронированного борта, как горох от стенки. Японские фугасные снаряды, наоборот, производили свое разрушительное действие против небронированной части корабля на любой дистанции. Поэтому японский флот, имея преимущество в скорости, командовал дистанцией боя и удерживал ее на расстоянии 28–32 кабельтовых. На этой дистанции он играл с русской эскадрой, оставаясь почти безнаказанным, как кот с мышью.
Как было сказано раньше, бронирование русских кораблей было хуже, чем у японских судов. Поэтому наши корабли должны были страдать от фугасных снарядов больше, чем японские суда, если бы оба флота стреляли одинаковыми снарядами. Но на эскадре адмирала Рожественского кроме бронебойных имелись только полубронебойные снаряды, бризантная сила которых значительно уступала японских фугасным снарядам.
Что собой представляет бризантная сила снарядов? Во время Второй мировой войны американская авиация без устали бомбардировала промышленные объекты в тылу Германии. Сбрасывались бомбы, мины и зажигательные патроны. Вскоре обнаружилось, что бомбы уничтожали оборудование завода только при прямом попадании в машину, а таких попаданий было относительно мало. Гораздо более опасными оказались мины, которые уничтожали до основания все здание, в котором находились машины, а так как восстановить здание в короткий срок было трудно, то завод с неповрежденными машинами останавливался на долгий срок. Приблизительно такое же действие производили зажигательные патроны, наполненные «напалмом», которые сжигали крыши и электрическую проводку в верхней части зданий. Восстановление крыш и электропроводки было также затяжным делом. Таким образом, остановка производства на германских заводах достигалась на дольший срок уничтожением не машин, а вспомогательного оборудования, как то зданий и электрокабелей. Впервые эта идея разрушения вспомогательных объектов, которые останавливали нормальное функционирование главного оружия и работу машин, защищенных тяжелой броней на кораблях, была применена японцами против русского флота в Цусимском бою.
Русские броненосцы с нетронутыми под броней механизмами вскоре после начала боя представляли собой груды развалин, возвышавшиеся над непробитой броней, теряли возможность метко стрелять из-за разбитых оптических приборов, несли громадные потери среди личного состава и превращались в огромные факелы, пока разбушевавшаяся стихия огня вместе с водой, вливавшейся в дыры небронированного борта, не приканчивала их.
Это действие достигалось, как это заметил капитан 2-го ранга Семенов, применением со стороны японцев в своих снарядах нового взрывчатого вещества, приближающегося по своим качествам к современному «напалму».
И, наконец, еще один немаловажный фактор.
Когда автору этих строк пришлось впервые в жизни участвовать в наземном бою в рядах Добровольческой армии на юге России, то он был поражен, что почти треть выпущенных снарядов не взрывалась. А это было через 15 лет после Цусимского боя. Процент невзрывающихся снарядов в Русско-японскую войну был, очевидно, еще больше. Но участники Цусимского сражения сходно утверждают, что количество невзрывавшихся русских снарядов в этом бою превосходило норму того времени. Причиной тому была высокая влажность пороха, которым были начинены снаряды специально для эскадры Рожественского. Это было сделано по совету какого-то умника из Артиллерийского управления, чтобы предотвратить воспламенение пороха на кораблях, проходящих через тропические страны. Эскадра прошла через тропики благополучно – снаряды не самовозгорались, но они также и редко взрывались в бою с японским флотом, когда пробивали броню неприятельских кораблей. Этим объясняется, что при большом количестве попаданий в японские корабли японцы почти не имели потерь в личном составе, а только одни круглые дыры в пробитой броне свидетельствовали о попаданиях.
Плохое качество снарядов еще более усугубляло существовавшее неравенство в количестве снарядов, выпускаемых за одинаковый промежуток времени обоими борющимися флотами, и еще более увеличивало перевес японского флота в количестве взрывчатых веществ, каким он засыпал русскую эскадру.
Недаром Семенов в своей книге восклицает после того, как он взглянул на японскую эскадру во время боя: «Она была все та же!.. Ни пожара, ни крена, ни подбитых мостиков… Словно не в бою, а на учебной стрельбе. Словно наши пушки, неумолчно гремевшие уже полчаса, стреляли не снарядами, а… черт знает чем…»
При этих обстоятельствах русская эскадра победить никак не могла. «Для Второй Тихоокеанской эскадры в том составе и при той организации, как она была послана, не было соответствующих стратегических целей, – пишет абстрактным научным языком будущий контр-адмирал М.И. Смирнов в своем исследовании боя. – С момента поражения Первой Тихоокеанской эскадры посылка ее на Дальний Восток была бесполезна для текущей войны и гибельна для будущего русского флота».
Только чудо могло помочь русским победить.
Этого чуда не случилось.
Часть третья. Бой продолжается
Глава X. «Император Александр III»
Сражение в Цусимском проливе перешло свой кульминационный пункт, но бой не остановился и продолжался с неменьшим ожесточением.
Водительство русской эскадры, согласно инструкциям о бое, выработанным адмиралом Рожественским, переходит к следующему мателоту, если головной корабль будет вынужден покинуть строй. Чтобы не увеличивать потерь, приказано не ждать поврежденного корабля и времени на помощь ему не терять. После выхода из строя «Суворова» эскадру возглавил второй в линии броненосец – «Император Александр III».
На нем не было адмиральского флага, но этим кораблем командовал командир, имя которого должно войти в длинный список лихих командиров Российского Императорского Флота, отличившихся в течение славной двухсотлетней истории этого флота. Им был капитан 1-го ранга Николай Михайлович Бухвостов.
Потомок одного из первых солдат-гвардейцев Преображенского полка, которые были также первыми моряками русского флота (Преображенский полк перед боем отпраздновал двухсотлетие своего повышения в ранге гвардии), Бухвостов был сам на прекрасном счету и был ближайшим кандидатом на производство в контр-адмиралы. Судьба уготовила ему роль младшего флагмана адмирала Рожественского и без производства в контр-адмиралы.
