Петро нашел фамилию, после, не поднимая головы, исподлобья взглянул на брата:
– С чего ты решил, что это она?
– Как же! Ты проиграл ее, Бедоносец продал бабу Яурову. Назар сказал мне, будто она сбежала... Выходит, не сбежала? Выходит...
– Она жена ему, – закончил Петро тоном, каким разговаривают с непослушными отроками перед наказанием.
– Жена? – переспросил, будто недопонял Васька.
– И она, думаю, рассказала ему, что встретила тебя, а также как ты гнался за ней. Если с твоей Катькой что-то случится, Назар догадается, кто ее... – Он осекся, так как брат начал скоропалительно одеваться. – Куда это ты?
– Поеду туда... Проверю... Сейчас поеду!
– Ополоумел? – подскочил Петро, загородив собой выход.
Но Васька его отстранил и ринулся на лестницу, Петро кричал ему вслед:
– Возьми людей с собой! Опасно одному!
Но опомнился: зачем Ваське свидетели? Но брат его не услышал, он мчался к милиции, чтобы взять лошадь.
10. Наши дни. Юбилей.
Лариса лежала в косметическом салоне с маской на лице, тампонами на веках, обмазанная шоколадом с головы до ног, закутанная целлофаном, укрытая простыней и покрывалом. После египетского солнца кожу надо напитать, увлажнить, разгладить, если вдруг какая-то морщинка вздумала поселиться на лице и остальных частях тела. Любить себя трудно, главное – дорого. Лариса не скупилась, но недавно в ее подростковом умишке родились взрослые мысли. А подкинула их Майка, пошутив по поводу виллы на Средиземном море. Дело не в вилле, а в том, что возраст торопит. Удастся ли ей иметь богатых любовников хотя бы до сорока? Уж очень много сейчас охотниц, почти вдвое младше ее, составляющих серьезную конкуренцию и нацелившихся на кошельки. На одного богача приходится двадцать милашек. Это не конкуренция, это уже террор. Лариса ничего не умеет делать, вернее – не хочет уметь, как же ей выжить в будущем? Она обдумывала как начнет выманивать крупные суммы, помимо тех, что дают, и отложит их на черный день, когда ни один богатый козел уже не посмотрит в ее сторону. И вдруг услышала у своего уха полушепот:
– Извини, поговорить надо.
Это сказал мужчина, голос молодой. А мужчина – потенциальный кошелек с купюрами. Лариса вынула из кокона руку, обмазанную шоколадной жижей, сняла тампон с одного века и посмотрела, кто ее беспокоит. Молодой, симпатичный, с оценкой минус один. У Ларисы есть собственная шкала, по которой она определяет уровень мужчины: деньги, положение, есть ли у него жена (хотя это не столь важно), размер квартиры (да, с точностью до квадратного метра!), насколько легко он расстается с деньгами, чем его взять. Разве дура определит это с первого взгляда? А Ларису почему-то многие считают дурой. Так вот данный тип по всем пунктам проигрывал, следовательно, ей он неинтересен, несмотря на молодость.
– О чем? – вернув тампон на веко, спросила она.
– О твоей подруге Майе.
– Ты кто? – спросила она вяло.
– Знакомый. Не могу ее найти. Где она?
– Не знаю. Мы прилетели из Египта, еще не виделись.
– Знаю, что вы были в Египте, – сказал он. – Мне она очень нужна. Не могла бы ты позвонить ей и назначить встречу? Я тебя отблагодарю.
– Чем же ты меня отблагодаришь, мальчик? – вздохнула Лариса.
– Чем захочешь.
– Я люблю красивые и дорогие вещи, они тебе не по карману. Ладно. На стуле в углу лежит сумочка, принеси. (Судя по шагам туда-сюда, он принес, уселся на стул рядом.) Достань телефон, он в кармашке.
– Достал.
Лариса снова высунула руку, сняла тампон, набрала номер.
– Не доступна, – сообщила она, протянув ему трубку.
– Но мне очень нужно.
– Тогда сиди и набирай номер. Когда появится связь, дашь телефон мне.
Все время, что Лариса лежала, он набирал номер. Она ушла в душ смывать маску, а он все сидел и тыкал пальцем в телефон. Лариса успела одеться, подкраситься, а он...
– Эй, может, ты запишешь ее номер и будешь звонить со своей трубы? – предложила Лариса.
Он поднялся со стула, глянул на нее и выпал в осадок. Это хорошо. У нее есть шансы доить мужиков до сорока.
– Я б хотел, чтоб с ней поговорила ты...
– Милый, меня не интересует, чего бы ты хотел, меня интересует только то, что я хочу.
Лариса забрала телефон и сумочку, пошла к выходу, а он плелся за ней:
– Где она может быть?
– Дома, разумеется.
– Дома ее нет.
– Ну тогда у дяди...
– И там нет.
– В офисе поищи, туда она явится, даже если землетрясение разрушит город, это ее любимое занятие – работать.
– Она не выходила на работу.
Лариса остановилась, смерила его недоверчивым взглядом, но не придала значения беспокойству молодого и весьма привлекательного парня.
– Хочешь сказать – она исчезла? Уж не от тебя ли Майка сбежала? Тогда я ее понимаю. Ищи.
– Ты мне не поможешь?
– Нет, милый. Я занята.
– Слушай, а парень у нее есть?
– Есть. Но она не показывала его мне, боится, что отобью.
Лорик села в иномарку и укатила. Молодой человек упал на сиденье другой машины, стоявшей рядом с салоном:
– Не знает она, где подруга.
– Такого быть не может, – не поверил тот, что сидел за рулем.
– Представь, может. Мы все это время звонили, Майя недоступна, сигнал ее труба не принимает.
К ресторану «Монако» подъезд был удобный, парковки искать не пришлось. Джип поставили нагло, у ресторана, но сбоку, чтоб не мешать подъезжавшим автомобилям. А они окружили «объедаловку», подкатывали, мягко шурша шинами, оттуда выходили дамы на любой вкус и нарядные мужчины, с букетами и без. Некоторые автомобили сразу отъезжали. Сергей не отрывал глаз от прибора ночного видения, и вдруг выпятил губу:
– Ты глянь – это Кабан! Выбрался-таки.
– Где, где? – подался к нему Ренат, протянув руку к биноклю.
– Без «блика» увидишь, – заявил Сергей. – Эдакая туша видна за километр во всех деталях. Сколько ж надо жрать, чтоб накопить столько жира?
– Ага, вижу. Застучит нас, как пить дать.
– Если баран, то да. Ведь тогда его Амбарцум на шашлык порежет за предательство... Стоп! Это, кажется, он и есть. Посмотри, Ренат, похож на описание Кабана?
Ренат приставил бинокль к глазам, и согласился:
– Он, точно. Других гостей с такими приметами пока не было. Серега, мы ж не будем его цеплять прямо здесь?
