У Амбарцума все внутри опустилось, в глазах потемнело, голова закружилась. Так бездарно провалиться! Целый час убеждал, будто непричастен к подлым делам, а у самого вооруженные пацаны имеются. Однако Хабуров как человек весьма изворотливый, тут же мобилизовался и, прикинулся невинной овечкой, наивно спросив:
– Они разве стреляли?
– Еще как! – хмыкнул Сергей. – Разведка донесла. У тебя свои люди, у нас свои в этом городе.
– Вы что-то путаете, – сказал Амбарцум. – Это по ним стреляли, попали в колесо, автомобиль перевернулся. Один погиб на месте, второй в тяжелом состоянии, но успел сказать, что кто-то в них стрелял. При них оружия не было, его и не нашли.
– Значит, у стволов выросли ноги и они убежали, – съехидничал Сергей. – Куда должны были доставить Майю?
– Туда же, на дачу, там сейчас никто не живет. У отца Валентины был инсульт, он теперь по больницам отдыхает.
– Где найти Валентину?
– Она живет в доме свекра. Кстати, он весьма значимая фигура в городе, крупный бизнесмен. Правда, сейчас... ну, в него стреляли после юбилея... Нет-нет, не мои люди. Мои этим не занимаются. Еще Валентину можно найти на Мясоедова, она взяла предприятие отца, выпускает отделочную плитку.
– Ее фотографии у тебя есть?
– В кабинете рядом с моей спальней на бюро лежит альбом.
Ренат принес альбом, Амбарцум показал несколько фотографий. Парочку из них, где Валентина запечатлена крупным планом, очкарик положил в нагрудный карман.
– Ну смотри, Амбарцум, если солгал хоть на йоту, я тебе не завидую, – угрожающе потряс пистолетом Сергей.
– Куда уж мне завидовать! – фыркнул Хабуров, про себя радуясь: кажется, обошлось. Изобразил раскаяние, якобы досадуя на себя: – Всех сдал, всех! Что еще вы хотите от меня, что?
– На сегодня достаточно, – Сергей поднялся. – Лицом в подушку!
– Зачем? – похолодел Амбарцум.
Его насильно перевернули на живот, связали руки галстуком и ушли через дверь.
Час Амбарцум вертелся, вытаскивая кисти рук из узлов, вспотел, от бесплодных усилий тело иногда сводило судорогой. Звал сторожа до хрипоты, наконец, тот явился, потирая затылок.
– Чего стоишь? – рассвирепел Амбарцум. – Развяжи!
Охранник залез на кровать, развязал узлы зубами, потом спросил:
– А что случилось? Меня кто-то по горбу огрел...
– Быстрее! – рычал Амбарцум. Освободившись, он кинулся к телефону. – А ты иди, иди... Здесь бандиты побывали.
– Ограбили?
– Считай, что так. – И махнул ему рукой, выгоняя. – Иди, иди. Алло!.. Шея, ты? Быстро ко мне!.. Если я звоню в такое время, значит, вопросы лишние. Приедешь – узнаешь. Писаря захвати.
Амбарцум утер потное лицо краем простыни, скрипнул зубами и начал одеваться.
В девять утра Сергей в солнцезащитных очках и кепке прогуливался по проспекту. На противоположной стороне улицы у перехода находился Федор в своей коляске. С ним они встретились раньше, до его «работы». У здания на парковке останавливались автомобили, из них выходили мужчины, тогда Сергей переводил взгляд на Федора. Тот едва заметно качал головой. Так продолжалось до половины десятого. В это время к парковке подъехал сверкающий снежной белизной «Лексус», из него вышел мужчина лет сорока, с кейсом в руке, и энергично направился к входу. На этот раз Федор кивнул утвердительно, и Сергей последовал за мужчиной.
В лифте они оказались вдвоем.
– Вы Ипполит Матвеевич Гутник? – уточнил на всякий случай Сергей, сдвинув очки на лоб.
– Да, – кивнул тот, скользнув нелюбопытным взглядом по незнакомцу. – Вы ко мне?
– К вам.
Видимо, он принял Сергея за нового клиента.
– Вы не могли бы подойти во второй половине дня? К сожалению, у меня сейчас нет времени.
Сергей протянул удостоверение:
– У меня очень срочное дело. И касается оно вас.
Прочитав удостоверение, юрист уже с интересом изучал лицо незнакомца, потом растерянно произнес:
– А в чем, собственно, дело?
– Где мы можем поговорить?
– У меня в кабинете.
– Не годится. Более надежное место есть?
– Ну... – пожал печами юрист, – тогда на площадке, где курят.
– Если там никого нет, – согласился Сергей.
Место для курения было занято, они прошли в туалет. По пути Ипполит Матвеевич пошутил:
– Мне никогда не приходилось решать дела в туалете.
Сергей проверил кабинки – пусто, и остановился напротив Гутника:
– На вас готовится покушение.
Лесопарковая зона на окраине, разделяющая два района, вся искрилась утренним солнцем, веселила птичьим чириканьем. Ни ветерка, прохладно, покойно. Но Амбарцум нервно прохаживался вдоль пруда, не замечая бликов солнца в воде и листве не слыша чириканья.
– На пятнадцать минут уже опаздывает, – сообщил Шея.
Амбарцум рассказал ему и Писарю о ночном ужасе все, кроме маленькой детали: он не признался, что перевел стрелки на Шею. Его не стыд мучил за предательство верного человека, а страх. Неизвестно, что еще предпримут ночные гости, как будут развиваться события в ближайшем будущем. Не исключена вероятность того, что Шея избежит пули, как сегодня ночью избежал Амбарцум, но узнает, кто передвинул на него стрелки, и чем тогда обернется его предательство? Заныло под ложечкой, словно от голода. Дурные мысли ни к чему хорошему не приведут, а вот к инфаркту запросто, поэтому усилием воли Амбарцум их отбросил:
– Шея, ты уверен, что это он?
– А кто? – вяло промямлил тот, поддев носком ботинка камешек. Он вообще производил впечатление человека ленивого и недалекого, тем не менее именно он вычислил, кто сдал Амбарцума. – Сам посчитай. Его парни поехали в больницу, нам он сказал, что старуха ушла оттуда до их появления. Тогда откуда твои «гости» узнали, что старуху пытались выкрасть? Я правильно понял: они говорили «пытались выкрасть»? – подчеркнул он последние два слова.
– Правильно, да, – закивал Амбарцум.
– В таком случае, старуху у парней отбили, так? Наверняка прижали пацанов и выбили из них, кто направил их в больницу, так? (Амбарцум лишь поддакивал). А теперь скажи: кто мог твоим «гостям» настучать, что старуху заказал ты? Об этом знал только... кто?
– М-мм, – застонал Амбарцум. – Сволочь.
– Едет, – вглядываясь в дорогу, сказал Писарь.
1928 год. Все сначала.
– Катя?!! – Васька подскочил, вытаращив свой единственный глаз, второй закрывал черный круг с черной тесьмой, охватывающей голову.
Она как стояла, так и рухнула на пол. Васька кинулся к ней, поднял на руки, рассеянно повертелся, не зная, куда ее уложить. Не на стол же. Положил на стулья, стоявшие вдоль стены. Черт его знает, что с ней делать! Налив из графина воды в стакан, Васька вернулся к бесчувственной Кате, набрал в рот воды и прыснул в лицо. Катя сделала вдох, не открывая глаз, провела ладонью по лицу, затем приподняла веки. Но, увидев Ваську, вздрогнула и тут же закрыла глаза.
