– Его убили в доме вместе с семьей, – Сергей наконец поставил его в известность. – Как! – побелел Ипполит Матвеевич, узнав, что ему грозить участь Спасского.
– Расстреляли из автоматов, а самого повесили.
– О боже! – выдавил Ипполит Матвеевич, схватившись за лоб. – Значит, они знают, что я ему помогал?
– А я про что, – хмыкнул Сергей.
Наступила пауза, Ипполиту Матвеевичу понадобилось время в себя прийти. Сергей изредка смотрел в окно, обычно это помогает сосредоточиться на своих мыслях. Но когда на улице есть знакомый объект, то именно он притягивает внимание. В данном случае Сергей задерживал взгляд на Федоре, затем скользил по улице. Теперь Сергей сосредоточил внимание на парне, который полтора часа ходил или стоял на одном месте. Где-то он его видел... Где?
– Итак, в доме Спасского искали материалы, – сказал он, глядя на молодого человека в синей рубашке навыпуск и черных брюках. – За вами следят, значит, думают, что документы у вас.
– У меня их нет, к сожалению.
– Ипполит Матвеевич, а вы никому не говорили о Спасском? Или о том, что готовите скандал на всю страну?
– Нет как будто.
– Все же припомните, это очень важно для вас в первую очередь, – сказал Сергей, уловив в ответе юриста нотки сомнения. – Не заезжайте домой, а сразу уезжайте из города. Не исключено, что такой вот инвалид торчит и в вашем дворе и забивает козла с алкашами, а на самом деле пасет вас. Кстати, не подскажете, как передать записку тому инвалиду? – указал Сергей подбородком на Федора. – Вам нельзя к нему подходить, мне тоже.
– Я могу отправить к нему секретаршу.
– Отлично. Идемте.
Через пять минут к Федору подошла девушка, кинула свернутую сторублевку, шепнув:
– Там записка. – И ушла в переход.
Федор развернул сто рублей, прочел: «Тебя пасут. В семь на том же месте». Он поднял глаза, Сергей стоял у входа в здание, Федор ему чуть заметно кивнул – мол, понял.
Дальше нельзя было ехать из-за интенсивного движения, на этой улице не остановишься, где вздумается, а объект наблюдения вышел из маршрутки. Ренату пришлось проехать чуть дальше, припарковаться в переулке и вернуться. Нашел его! Объект повернул на оживленную улицу, Ренат помчался за ним и...
– Потерял, – с досадой произнес Ренат, вытягиваясь, чтобы видеть поверх голов, где объект.
А его нигде не было. Слишком много людей, затеряться среди них легко. Ренат шел, не понимая, куда он делся, и высматривал его впереди. Может, у киоска застрял? Ренат оглянулся и тут увидел его – объект вышел из магазина и направился в обратную сторону. Ренат развернулся на сто восемьдесят градусов и помчался за ним, наскакивая на прохожих. Объект свернул в переулок. Пробежав несколько метров, повернул и Ренат, но тут же вынужденно притормозил.
– Человеку плохо! – кричала толстуха. – Помогите!
– «Скорую» надо вызвать, – остановился мужчина.
Задержалась еще одна женщина, все они окружили объект наблюдения Рената, он тоже приблизился к ним. Молодой человек сидел, упираясь спиной в водосточную трубу, а плечом в стену. Голову свесил набок, глаза открыты. Нет, ему не плохо, точнее, ему уже хуже не будет. Ренат наклонился, внимательно осмотрел его, начиная с шеи. Задержал взгляд на груди. Есть прокол, едва заметный на черной рубашке. Ренат выпрямился. Когда это случилось, как? Парень свернул всего минуту назад, даже минуты не прошло.
1928 год. Выстрел.
Вечером Василий навестил брата, он давно с ним не виделся. Петро женился на правильной девушке Анюте, правда, грубоватой и не выпускающей изо рта папиросу, но это мелочи. Она родила ему сына, семье выделили большую квартиру с мебелью, к ним приходила женщина помогать Анюте по хозяйству. Приходящих женщин еще не решались называть домработницами, иначе выходило – она та же батрачка, только городская. А на селе всякий, кто имел возможность нанять хотя бы одно батрака, автоматом попадал в разряд кулаков.
Петро искренне обрадовался брату, обнял и сразу потянул его за стол кормить-поить. Он так и двигался по партийной линии: боролся с оппозиционерами, продвигался по службе. Братья выпили, Васька не утаил от старшего, кто нежданно-негаданно попал к нему на прием и почему.
– А тебе-то какая выгода Назара выручать? – не понял Петро. Впрочем, после Гражданской он его перестал совсем понимать, одно радовало, что Васька неплохо пристроен.
– Сам не знаю.
– Ой, не лукавь, Васятка, – качая головой, сказал Петро. – Из-за Катьки ты взялся. Вот ведь гадюка, отравила-таки тебе жизнь! – В сердцах он стукнул кулаком по столу. – Ну и чего ты? Плюнь на Яурова, без таких, как он, легче станет, а то лезут везде, указывают. Плюнь и забирай свою Катьку, раз она занозой в тебе сидит. Но попомни мое слово: как только отымеешь ее, смотреть больше не захочешь. Сам станешь удивляться, чего это она занозой твоей была.
– Нет у меня заноз, кроме работы, – проворчал брат. – Дело-то непростое, увлекательное. Вот я и хочу дознаться, кто там наворотил и почему. По времени выходит – не Яуров стрелял.
– А кто подтвердит, что в двенадцать он уже был дома? – возразил Петро. – Катька да мамаша? Им не поверят. Они заинтересованные лица. Эта, как ее... Миля – бабские выдумки твоей Катьки. Допустим, кто-то взял « наган» и что? Как ты этого человека найдешь? Будешь ходить по хуторам и спрашивать: кто взял револьвер у Яурова? А никто не сознается, дураков нет.
Он ерничал, что не понравилось Ваське:
– Не говори глупости. Убито два человека, третий ранен, а обвинение предъявлено тому, кто не стрелял.
– Знаешь, сколько таких случаев? – разошелся Петро. – Весной отправили за продовольствием людей, шесть человек и женщину, всех положили разом. Кто? До сих пор неизвестно. Примеров тьма. Пока зажиточную контру не уничтожим, нам житья не дадут – такое мое мнение. Думаю, Яуров кому-то сильно навредил, ему и отомстили. А тебе он зачем? Честно скажу: не жаль мне его. Вспомни, сколько они с комиссаром крови моей попили. Из-за них и ты вон... другим стал.
Ваську растревожили речи брата Ваську, подняли со дна души нечто темное, хотелось согласиться с Петро, поступить так, как он советует. Но и другая его половина противилась. Почему? Васька не решался честно ответить даже себе на этот вопрос.
Провожая брата, Петро взял его за шею, притянул к себе:
– Какой ты важный стал, Васятка. Гляжу на тебя – душа радуется. А кто уговаривал меня выделиться в банду? Ох, и дурной ты был, Васька... Прав-то я оказался, Советы победили, а мы им помогли.
Не к себе поехал Василий, а на старую квартиру к ученому соседу, которого время от времени он продолжал навещать.
– Извините, может, я поздно?
