Вскоре после ввода советских войск в Иране начались гастроли советских художественных коллективов. Например, дважды, в 1941 и 1944 гг., там гастролировали Бакинский государственный театр оперы и балеты и Азербайджанская филармония. Концерты советских артистов всегда шли с аншлагом.
С большим успехом проходили также концерты Таджикистанского театра оперы и балета и Таджикистанской филармонии, включая ее ансамбль народных инструментов. Причем в их репертуаре были русские, персидские, азербайджанские, армянские народные песни и танцы. Всего в Иране артисты Таджикской ССР дали 78 концертов.
В военные годы в Иране выступали с сольными концертами выдающиеся советские артисты, в том числе, Бюль-Бюль Мамедов (отец посла Азербайджана в России музыканта Полада Бюль-Бюль-оглы. – А.Ч.) и Рашид Бейбутов из Азербайджана. А среди советских художественных фильмов, с постоянным успехом демонстрировавшихся в Тегеране, был, к примеру, и “Аршин мал алан”. Все советские коллективы и артисты приезжали в Иран в основном через Азербайджанскую ССР…».
И еще важная деталь из того иранского прошлого. Наряду с советскими военными специалистами в годы войны на территории Ирана, прежде всего на иранском севере, работали и советские геологи. По итогам проведенной разведки, осенью 1943-го они доложили в Москву о перспективности нефтяных месторождений в североиранских Горгане, Мазандаране и Гиляне, которые стыковались с нефтяными «полосами» Азербайджанской и Туркменской ССР.
При этом советские геологи отмечали, что промышленная разработка североиранских нефтяных запасов потребует больших капиталовложений. Отметим, что ныне эти ресурсы осваиваются в Иране на основе именно тех советских исследований.
Словом, тщательно продуманная и досконально выверенная военно-политическая и экономическая стратегия СССР в Иране позволила существенно укрепить позиции СССР на Ближнем Востоке в годы Великой Отечественной. Что сыграло весьма заметную роль в разгроме фашизма и в нейтрализации прогерманской в 1941–1944 гг. Турции. Кстати говоря, именно благодаря тем событиям 70-летней давности Иран оказался среди стран-победительниц и, соответственно, соучредителей ООН. И очень жаль, что столь яркая страница взаимоотношений с весьма влиятельной в мире страной неоправданно забыта нынешней Россией…
«Антанта» с турецкими армянами и курдами
В годы Великой Отечественной войны важную роль в том, что Турция воздержалась от военного нападения на СССР, сыграла советская политика более тесного взаимодействия с повстанческими движениями курдов и армян в Турции.
Еще в августе 1941 г. по указанию Сталина были расширены контакты с подпольными армянскими организациями на турецкой территории – ASALA («Тайная армянская армия») и «Дашнакцютун», а также с освободительными организациями турецких курдов. Одновременно участились повстанческие и другие действия упомянутых организаций армян и курдов вблизи Советского Закавказья – в Восточной и Юго-Восточной Турции. Эти операции затрудняли перемещение турецких войск и пантюркистских группировок к границе с СССР. Кроме того, те же курдские и армянские организации в течение всей войны передавали советской стороне важные разведывательные данные. Благодаря которым, к примеру, были предотвращены крупные теракты и другие диверсии в 1942 и 1944 гг. в Нахичеванской, Аджарской АССР и в Армянской ССР – в том числе в порту Батуми, на железных дорогах Батуми – Тбилиси, Ереван – Нахичевань – пограничная с Ираном Джульфа (подробнее см., например: «Пограничные войска СССР: 1945–1955». М.: Воениздат, 1976).
Турецкие источники того периода сообщали, что курдские и армянские организации готовы действовать в Турции более активно, а это может ухудшить ситуацию в тылу турецких войск. Если они перейдут турецко-советскую границу.
Соответствующей была советская официальная политика в отношении прогерманской в тот период Турции.
В одном аналитическом исследовании этой темы отмечается: «…Разведотдел Закавказского военного округа еще в апреле 1941 г. сообщал в Москву, что, несмотря на официальные заверения в дружбе в своих газетах, Турция на самом деле активно готовится к войне с СССР. В ее восточных землях пропагандисты предупреждают население о скором нападении Советского Союза на Турцию; ускоренными темпами строятся укрепления, проводится мобилизация офицеров запаса, в Эрзурум и в Восточную Анатолию в целом подтягиваются турецкие войска и вооружение, в основном германское и итальянское.
Но, как отмечает историк Александр Горянин, «Сталин планировал вторгнуться в Турцию весной 1945 г. с двух сторон: из Закавказья с возможным использованием территории Западного Ирана и через Болгарию, как только позволит военная обстановка в Восточной Европе и на Балканах. Вскоре СССР предъявил Турции претензии, в частности, на Тао-Кларджетию – грузинский Лазистан и на Карсскую область, входившую в состав России. Но было уже поздно: такие операции были реальны до конца 1944 г. «В самом деле: теперь Турция имела западных союзников» (см. http://mirovie-voini.ru/osvoboditeli).
19 марта 1945 г. правительство СССР в одностороннем порядке денонсировало советско-турецкий договор о нейтралитете (1925 г.). И спустя ровно месяц, 19 апреля 1945 г., И.В. Сталин принял первого заместителя Католикоса всех армян, архиепископа Геворга Чеорекчияна. С одной стороны, это было связано с предстоящими выборами католикоса, а с другой стороны, более стратегической, – было вызвано стремлением придать практический импульс давним территориальным требованиям армянского народа к Турции. Все просьбы Чеорекчияна были удовлетворены. И уже в конце апреля того же года Всеармянский национальный совет вручил странам – участницам конференции в Сан-Франциско, учредившей ООН, меморандум «Дело армянского народа», где указывалось, что «…справедливое решение территориального вопроса между Турцией и Армянской ССР позволит армянским диаспорам вернуться в родные края» (см. Центральный государственный архив документов общественно-политических организаций Республики Армения, ф. 1, оп. 034, д. 28, л. 45–53).
Затем 7 июня 1945 г. народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов пригласил на беседу турецкого посла С. Сарпера и уже в начале беседы выдвинул перед ним ряд требований: уступить Советскому Союзу территории бывшей Российской империи в Восточной Турции; разрешить строительство военной базы вблизи Босфора; организовать совместный советско-турецкий контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. Молотов при этом разъяснил, что «у нас имеется Московский договор 1921 года («О дружбе и братстве». – А.Ч.), который был заключен в других, совершенно отличающихся от нынешних условиях. Господин Посол знает, что по этому документу мы были существенно ущемлены в территориальном вопросе». После чего Молотов впрямую спросил Сарпера: «Готова ли Турция рассмотреть эти вопросы, очень важные для улучшения отношений с Советским Союзом?» Причем Молотов подтвердил, что «речь идет об исправлении восточной границы Турции».
С. Сарпер ответил, что в Турции этот вопрос еще не обсуждался и «неожиданно, что для заключения нового договора Советский Союз выдвинет подобные условия. СССР, по-моему, не нуждается в территории и в нескольких тысячах жителей». Молотов парировал это заявление: «если в повестке вопрос о новом советско-турецком договоре о дружбе, то следует рассматривать советско-турецкие отношения в широкой перспективе и все взаимные претензии решать на широкой основе. Скажем, в 1921 г. Польша поступила несправедливо в территориальном отношении к России (Рижский мирный договор между Польшей и РСФСР 1921 г. – А.Ч.), а нынешнее польское правительство эту ошибку исправило…Если территориальная сторона вопроса, которая была в советско-турецком договоре 1921 г. решена в ущерб Советскому Союзу, в том числе Армении и Грузии, нашла бы свое решение, то этот момент имел бы большое значение в укреплении дружественных отношений на долгие годы между СССР и Турцией». Но С. Сарпер с такими доводами не согласился и отметил, что, если начнется обсуждение договора 1921 г., то «можно найти многое такое, что ущемило интересы Турции».
