Все это были, так сказать, только предварительные соображения о будощности войска, которое, зимуя в чужом краю, находилось в неопределенном положении. Гладкий тем не менее зорко следил за интересами своего полка и в тех случаях, когда они нарушались, энергично отстаивал их. Когда Херсонское рекрутское присутствие отдало в солдаты запорожца Пономаренка, бывшего раньше мещанином г. Бериславля, Гладкий потребовал немедленного возвращения его в войско. Иронизируя на счет «дружеского соглашения херсонского рекрутского присутствия с бериславскими мещанами», пожелавшими отправить запорожца в солдаты, в зачет своих рекрутов, он удивлялся, как это местные начальники не знали, что Пономаренко запорожец, когда сам Гладкий известил их об этом. Основываясь на том, что все запорожцы, бежавшие в Турцию, прощены были Государем, Гладкий требовал, чтобы «воля Государя не переменялась» чиновниками.
Прошло несколько месяцев. Пономаренко не был возращен в войско. В марте 1831 года Гладкий вновь напомнил новороссийскому и таврическому генерал-губернатору о случае с запорожцем Пономаренко. Под влиянием этого случая, писал казачий полковник, запорожцы снова начали убегать в Турцию, опасаясь, как бы и им не выпала участь Пономаренка. Побеги могли участиться именно благодаря наглядному примеру бесцеремонного обращения с казаками Дунайского полка. В мае того же года Гладкий жаловался графу Палену, исполнявшему обязанности генерал-губернатора, что его предместник по замещению генерал-губернаторской должности не ответил даже на его представления по этому предмету, сделанные пять месяцев тому назад. Неправильно взятый в рекруты запорожец Пономаренко оставался в солдатах. Другой запорожец, Чалый, прослуживший 30 лет в войске, был взят и отправлен против его желания на родину для водворения. Гладкий просил ускорить движение обоих дел и добился впоследствии возвращения в войско Чалого и Пономаренка. Когда Чалый, взявший в Киевской губернии свидетельство на три месяца, явился в войско, то Гладкий, оставивши его у себя, сообщил об этом генерал-губернатору и просил его взыскать с херсонского губернского правления за убытки, причиненные Чалому, по 2 рубля ассигнациями в день, как суточный его заработок, за все время с 28 октября 1830 года по 18 марта 1831 года. Пономаренко же был возвращен на счет виновных.
В «докладной записке полковника Гладкого о водворении запорожских казаков при Мариуполе», помеченной 21 декабря 1831 года, бывший кошевой Турецкой Запорожской Сечи подробно изложил те условия, которые были необходимы, по его мнению, для существования предводимых им запорожских казаков.
По мнению Гладкого, запорожцам следовало отдать под поселение всю Бердянскую пустошь, по расчету на 1648 душ муж. пола. Но одной Бердянской пустоши было недостаточно для казаков. Ее не хватало на наделение землей 17 казачьих обер-офицеров, и, кроме того, в войско могли явиться из Константинополя новые запорожцы. Нужно было обеспечить землей тех и других.
Так как на всей Бердянской пустоши было только два, «с текучей водой и рудниками удобных мест» под селения, то запорожцам следовало отдать 4 из 12 дес. земли, предназначенной для селения израильских христиан и примыкавшей к границе Бердянской пустоши.
На сооружение церкви, постройку домов, покупку волов, возов, плугов и пр. Гладкий просил выдать из казны 81 260 р.
Войску должны быть предоставлены – или вольная продажа вина, или соответственные поступления в пользу казаков от откупной продажи вина.
Для вырубки сох, перекладин и хвороста на строения войску следовало разрешить в течение трех лет свободный въезд в казенные леса Бахмутского уезда.
Безусловно, необходимо также разрешить казакам постройку рыболовных изб и сараев на берегу Азовского моря, между рекой Бердой и землями Мариупольских греков, и ловить беспошлинно рыбу.
Для нужд семьи и хозяйства требовался беспошлинный отпуск соли из Крымских соляных озер или из Черномории по три пуда на душу.
«Для улучшения имущественного состояния» казакам должны быть дарованы десятилетние льготы от всех земских повинностей.
Обмундировка Дунайского пешего пятисотенного полка должна производиться за счет казны, а если потребуются лошади, то и они приобретаются на казенный счет.
Полк получает от казны провиант до снятия казаками первого посева хлебов.
Дунайский полк должен получить название войска, а его командир переименовывается в наказные атаманы.
В отношении управления войско подчиняется новороссийскому генерал-губернатору и подлежащим судебным учреждениям, но все распоряжения по войску и судебные определения предварительно должны быть сообщены наказному атаману.
Должностные места по войску предоставляются исключительно казачьим чиновникам; но войску разрешается также принять на службу в канцелярию несколько лиц, опытных в письмоводстве, не из казачьего сословия.
На чрезвычайные расходы и столовые наказному атаману должны быть ассигнованы казенные суммы, а также назначены для войска медик и два фельдшера.
Такими в сущности скромными требованиями Гладкий хотел обеспечить самостоятельное существование войска, образованного им запорожцев, вышедших из Турецкой Запорожской Сечи, где тот же Гладкий был и кошевым атаманом. Заветной мечтой турецкого кошевого было остаться в той же роли и с переходом казаков в Россию. Для этого требовалось образовать из запорожцев самостоятельное войско.
В мае 1831 года Высочайше было разрешено перевести Дунайский полк из Днепровского уезда к г. Мариуполю, где находилась Бердянская пустошь, и 25 мая исполнявший обязанности генерал-губернатора граф Пален просил военного министра графа Чернышева ускорить переселение запорожцев из Днепровского уезда на дарованную им землю в Екатеринославскую губернию. Самый же проект о водворении запорожцев в Новороссийском крае был Высочайше утвержден 5 августа 1831 года.
Запорожцы, однако, не сразу были двинуты на свои места. В июле Гладкий просил Палена ускорить передвижение Дунайского полка к Мариуполю, чтобы тем дать возможность казакам приступить к устройству хозяйства и запашкам на зиму с сентября месяца. Казаки, жаловался Гладкий, окончательно обессилели экономически и измотались нравственно за три года ожиданий. Таким положением запорожцев Гладкий объяснял и значительную убыль населения в войске. Из 168 душ, которые убыли в служилом составе полка, только несколько человек умерло. Остальные же бежали в Турцию, где осталось у них имущество и давались им денежные пособия для обзаведения хозяйством у крепости Варны. Чтобы прекратить дальнейшие побеги казаков из полка, Гладкий считал настоятельно необходимым скорейшее передвижение запорожцев к Мариуполю, подальше от турецкой границы. Особенно велика убыль была в той части запорожских казаков, которые находились сначала на Гирсовой переправе в княжестве Валахии, а потом перешли в Измаил. Исправлявший обязанности полкового командира есаул Дьяченко доносил Гладкому, что убыль казаков шла непрерывно. В июле месяце умерло 10 человек и бежали в Турцию 27 человек, а всего убыло 200 человек и осталось налицо 324 казака. Гладкий просил начальство передвинуть полк в русские владения подальше от турецкой границы.
