После этого Засс, чтобы предупредить нападение горцев на Линию, сам стал делать набеги в Закубанскую сторону. Узнавши о сборище горцев на Лабе, он переправился с отрядом через Кубань у станицы Беломечетской и расположился на р. Урупе в устье впадающего в него Малого Тегеня, с целями разведок. Здесь хоперскими казаками была разгромлена партия черкесов из 30 человек, из которых 9 было убито и 2 взято в плен.
Преследуя остальных черкесов, казаки захватили огромную отару черкесских овец с тремя пастухами. Тогда и горцы, собравшиеся в верховьях Лабы, сочли за лучшее беречь свои аулы и не идти в набег на Линию.
Чтобы держать в постоянной тревоге горцев, Засс сосредоточил 800 солдат Навагинского полка и 600 казаков с 6 орудиями в укреплении Св. Георгия на р. Урупе, в том месте, близ которого построена была впоследствии станица Урупская. Отсюда удобно было следить за горцами и делать набеги на их владения.
На рассвете 7 ноября Засс, перейдя дальше с отрядом р. Чамлык, помчался с кавалерией за р. Лабу, а пехоте с орудиями приказал следовать за ним. Пока подошла пехота, Засс успел захватить 68 душ черкесского населения в ауле, из которого горцы удалили жен и детей в лес, а сами засели в саклях с винтовками. Засс держал в таком положении аул, пока не явилась пехота. Тогда начали громить аул из пушек, и когда черкесы вынуждены были оставить сакли, солдаты и спешенные казаки бросились на них, почти всех убили штыками или шашками, а разграбленный аул сожгли.
При обратном движении отряда соседние черкесы успели собраться в тысячную партию. Сборище их росло по мере удаления отряда, и черкесы произвели целый ряд стремительных атак. Отряд под прикрытием пушек давал каждый раз настолько внушительный отпор, что черкесы прекратили на время свои атаки. Они задумали одолеть русских хитростью. Впереди были сухие камыши и травы, через которые нужно было пройти отряду. Оставивши поэтому отряд, горцы забежали вперед, чтобы поджечь камыши и, пользуясь дымом и огнем, истребить русский отряд.
Но Засс заранее угадал намерение черкесов, и лишь только они скрылись, приказал войскам стянуться в одну сплошную колонну и зажечь бурьян и траву сзади отряда. Пока черкесы поджигали впереди камыши, сзади была очищена пожаром довольно значительная площадь, на которую и передвинут был отряд. Камыши, зажженные со всех сторон, застлали всю местность дымом, за которым надвигались на русский отряд черкесы. Засс наблюдал за их движениями со своей обеспеченной от огня позиции и, когда черкесы приблизились к отряду на близкое расстояние, приказал стрелять в них из пушек картечью. Черкесы, что называется, промахнулись и неожиданно для себя попали под выстрелы русских пушек, а казаки по приказанию Засса бросились под покровом дыма с обнаженными шашками в атаку. Ошеломленные горцы окончательно были расстроены и бросились бежать, понеся значительный урон убитыми и ранеными. В то же время другая часть горцев скрытыми путями зашла в тыл отряду, но неожиданно попала на выжженное место. Пушечный и ружейный огонь отряда заставил и эту партию черкесов бежать от русских с большими потерями в людях и лошадях.
После этого горцы бросились к Лабе, чтобы захватить места, где должны были переправиться русские войска. Но под действием пушечного огня они вынуждены были очистить берег реки, на котором и расположился русский отряд. В полночь Засс приказал разложить большие костры и при свете их, в полной тишине, переправил отряд через Лабу. С рассветом высокий правый берег Лабы был покрыт русскими войсками. А ополчение горцев, состоявшее, по собранным сведениям, из абадзехов, бесленеевцев, беглых кабардинцев и разных абреков, под предводительством Айтека Конокова и Султана Кази-Гирея, тяжело раненного русскими, не решилось продолжать дальнейшее преследование отряда. Скоро сами представители отдельных племен явились к Зассу с просьбами принять от них присягу на верность России.
В декабре Засс известил подполковника Канивальского, стоявшего с хоперцами на Малом Зеленчуке близ Эльбургана, что партия из 20 черкесов, пробовавшая пробраться на Линию, безуспешно вернулась назад и скрылась в баран-кошах Батыр-Гирея и Докшука Карамурзина. По приказанию Засса Канивальский послал казаков ночью под 27 декабря на баран-коши, чтобы они захватили черкесов. Последние, однако, оказали упорное сопротивление. Из 20 человек 15 легли на месте и 5 успели спастись бегством. Казаки захватили вместо абреков 1000 голов баранты.
На самой Линии у казаков с черкесами происходили только мелкие стычки, так как они могли пробраться через Линию лишь небольшими шайками благодаря бдительности кордонной стражи. Один из случаев такого столкновения представляет собой характерный пример борьбы одинокого казака с партией горцев и честного выполнения служебного долга.
Командир 4-го конного Черноморского полка, расположенного в верховьях Кубани по Кавказской линии, есаул Шпилевой послал 3 марта 1833 года урядника того же полка Прокофия Савченка раздать казакам 1‑й сотни фуражные деньги и передать такие же деньги есаулу Залесскому для 4‑й сотни. Савченке было вручено 834 р. 35 к. серебром и 250 рублей бумажками.
Переменивши на Убеженском посту лошадь и взявши конвойного казака, Савченко отправился отсюда при закате солнца на следующий пост. Но едва он, миновавши Убежинскую станицу, въехал с полутора версты от нее в лес, как на него сзади и спереди бросились 15 горцев. Конвойного казака они сразу убили, но Савченко, живо сознававший важность возложенного на него поручения, с невероятной энергией вступил в бой один против 15 противников. Одного черкеса он ранил в лицо, а под другим, бывшем в панцире, изранил лошадь.
Однако черкесы, желавшие взять урядника живым, очень ловко вышибли Савченка из седла. Упавши на землю, он с сердечным сокрушением заметил, как черкесы, насевши на него, забрали у него казачью казну – серебряные деньги. Связанного Савченку черкесы потащили с собой за Кубань.
Но выстрелы Савченко были услышаны на ближайшем Убежинском кордоне, и в 5 верстах от места происшествия Савченко заметил казачью погоню, посланную по следам убегавших черкесов. Между казаками и горцами завязалась перестрелка. Казаки отняли у черкесов одну из двух захваченных ими близ станицы Убеженской девушек, но Савченку черкесы утащили с поля битвы в горы.
При дележе пленных и добычи Савченко достался дворянину Джембулату, в котором он, к удивлению своему, узнал горца, считавшегося самым усердным сторонником русских. Наблюдательный урядник припомнил случай, когда он в отряде подполковника Табанца преследовал партию черкесов, убивших урядника Дубовика и двух казаков. Тогда на р. Урупе была настигнута партия черкесов, и Табанец готовился вступить с нею в бой, но от партии отделился всадник, дававший издали знаками понять, что он едет с мирными намерениями. Это был Джембулат, которого знал Табанец и многие казаки как мирного горца и сторонника русских. Джембулат заявил Табанцу, что он со своими людьми охотится здесь, и Табанец, узнавши от Джембулата, что в этих местах не было партии горцев, убивших урядника Дубовика и казаков, прекратил преследование ускользнувших разбойников. Савченко хорошо при этом заметил, как Джембулат смотрел на часы, бывшие в футляре красного цвета. Те же часы в красном футляре увидел он снова у Джембулата будучи в плену. Сам Джембулат на ломаном русском языке спросил Савченку, знает ли он, кто утопил казачьего офицера (урядника Дубовика) и убил казаков, и когда Савченко ответил на этот вопрос отрицательно, то Джембулат, тыча пальцем себя в грудь, самодовольно сказал: «это ми!»
