К тому же на этот богатый край не было серьезных претендентов со стороны других народностей. Ногайцы, пользовавшиеся перед тем степными пастбищами Прикубанья до р. Еи, оставили уже эти места. Черкесы, выросшие в лесах и привыкшие к горной обстановке Кавказа, также не выказывали стремления завладеть степями. С других сторон Прикубанья жили уже русские. С востока населялась Ставропольская губерния, но здесь была также масса удобных и свободных земель для поселенца. К северу тянулись обширные владения донских казаков, но и Донщина была так слабо заселена, что донскому казаку не было надобности идти в чужие края с родины. Одним словом, Прикубанье, принимавшее на своих пространствах в течение целого ряда веков толпы разных народностей, свободно было от исторического постоя. Только остатки древних городищ, разрушенных крепостей и поселений, да разбросанных всюду в бесчисленном множестве степных курганов свидетельствовали о том, что в прежние времена край этот без людей не застаивался.
Но черноморцы имели уже представления о том, куда шли. Многие из них, еще во времена существования Запорожской Сечи, ходили на рыбные промыслы по Азовскому побережью и проникали на Кубань. А вой-ско до своего выселения нарочито послало войскового есаула Мокия Гулика с командой для осмотра края. Из ведомости, представленной Гуликом 8 июля 1792 года, видно, что посланные казаки объехали край по тем границам, в пределах которых войско просило отвести «окрестности» Тамани, заезжая от некоторых пунктов и в стороны. Тем не менее доставленные сведения и при этом условии имеют интерес. Ведомость Гулика, в сущности, представляет собой первую попытку статистического описания края. Документ этот и составлен в форме таблицы, по пяти вертикальным графам которой сгруппированы различные сведения. В первой и самой широкой графе отмечены места стоянок, названия рек, лиманов, озер и расстояние между ними, и встречавшиеся остатки городов, крепостей, редутов и пр.; во второй – приблизительная величина площадей под степями, лиманами и т.п.; в третьей – качество вод; в четвертой – следы древесной растительности; и в пятой графе – хозяйственная пригодность степей и отметки о присутствии камышей.
Этими пятью отделами, пожалуй, и исчерпывались наиболее интересные для казака-переселенца сведения. На основании этих сведений можно уже было до некоторой степени ориентироваться во вновь заселенном крае. Вот что на самом деле представлял в ту пору край по описанию Гулика.
Поселений в будущей Черномории почти не было. Из Керчи казаки переправились на южную косу Тузлу, от которой направились направо по берегу Черного моря к устью Кубани. Здесь у соленого озера Гулик почему-то отмечает город Фанагорию и корабельную пристань, приблизительно в том месте, где, по предположению некоторых исследователей, находятся следы древней Синдики и ее гавани. За Цокуровым лиманом, в версте расстояния над лиманом Кубанским, на горе казаки нашли ханскую крепость, ниже которой с горы идет деготь, т.е. нефть. Отсюда в 20 верстах на восток, над Кубанским же лиманом, находилось пустое Некрасовское селение и редут Каракольник. Далее от Каракольника, на полпути у лимана, по направлению к урочищу Дубовый рынок, находящемуся вблизи нынешней ст. Старотитаровской, отмечено селение Дуникаевское. В окрестностях нынешнего Темрюка Гулик упоминает о расположенном вблизи песчаного ерика пустом городе Старом Темрюке, с земляной крепостью, а в пяти верстах от него на косе, о каменной пустой крепости, называемой Новый Темрюк, и о двух земляных батареях около него. На восток от Темрюка, в 30 верстах, находился редут Куркай, a еще далее в том же направлении, там, где Кубань делится на два рукава, между Черным протоком и казачьим ериком, большая земляная крепость Копыл, остатки генуэзской Копы, или Локопо. Отсюда Гулик с казаками направился вдоль по Кубани, и в 30 верстах от Копыла отмечено урочище Заны, место, где жили раньше черкесы, ушедшие за Кубань, и затем последовательно перечисляет редуты Марьинский в 60 верстах от Занов, Талызинскую переправу в 75 верстах выше от редута Марьинского, и еще выше, в 80 верстах от переправы, устья р. Лабы. Так бедна была Кубанская линия не только остатками поселений, но даже укреплениями, несмотря на то что тут уже давно были расположены русские войска для охраны границ России по Кубани.
С другой стороны края, с севера по берегу Азовского моря, в описании упоминается Ейское укрепление, лежавшее в 4 верстах от устья р. Ей, с земляной крепостью, затем большая земляная крепость, называвшаяся Ханской, с ханским домом, и находившаяся вблизи гавани на конце Ейской косы, в 7 верстах от нынешнего города Ейска; далее редут Бринской в устьях р. Бейсуга, на месте нынешней Бриньковской станицы, и наконец там, где теперь находится Ахтарская станица, редут Ахтар-Бахтар. Отсюда казаки повернули к востоку, внутрь края, и отмечают в 40 верстах от р. Сингали пустое Некрасовское селение Золник. Более подробно Гулик описывает город Ачуев, лежавший в устье Черной Протоки, т.е. азовского рукава Кубани. Земляная крепость Ачуева хотя и была несколько разорена, но окопана наполненными водой канавами и ограждена вырубленными палисадниками. Внутри города было два запасных погреба, а на батареях крепости 19 больших пушек. Переехав снова на Таманский полуостров, казаки упоминают, что на средине Северной, или Еникальской, косы, как называют они нынешнюю косу Чушку, было много пустых татарских селений и колодезей. Отсюда казаки проехали в г. Тамань, где они нашли еще каменную крепость, превращенную русскими войсками в земляную, в 150 турецких домах которой был расположен батальон егерей. В 12 верстах от Тамани Гулик с казаками выехал на южную косу Тузлу, с которой он начал объезд края.
Этим и ограничиваются указания Гулика о тех поселочных местах, которые встретили черноморцы в крае в год заселения его. Там, где процветало когда-то, в течение тысячи лет, Босфорское царство, после турецкого владычества и татарского хозяйничанья осталось лишь небольшое число полуразрушенных укреплений, а единственными обитателями на местах древней тысячелетней культуры оказался батальон русских егерей. Описывать казакам было нечего.
Тем с большей обстоятельностью сообщены были казаками сведения об естественных особенностях края, поименованы все встречавшиеся по пути реки, лиманы, озера, ерики и даже балки, определены или занимаемые ими площади, или расстояния от них и до противоположных границ края; охарактеризованы почвы; тщательно всюду отмечены следы древесной растительности и качества воды. Не упущены из виду такие данные, как замечания о местах выхода нефти.
Места для поселений признаны были вообще очень удобными. По всему Таманскому полуострову вверх по Кубани и от него до нынешнего Екатеринодара и выше сделана одна и та же заметка: «степ ко всему способной». Даже камыши и плавни имели свои выгоды, так как изобиловали птицей, зверем и рыбою.
Переселение черноморцев из-за Буга на новые места произведено было двумя путями – морем на судах и сухопутьем на лошадях и подводах. Передвижения в обоих случаях носили массовый характер, и в русской истории, строго говоря, не было еще случая подобных массовых переселений. В свое время массами переселялись на окраины новгородские ушкуйники, позже уходили отрядами служилые люди, собиралась в таборы и ватаги вольница, пополнявшая ряды казачества, передвигались в другие места целыми общинами раскольники, бросали толпами родину беглые крепостные крестьяне и т.п.; но все это были лишь незначительные группы населения, оторванные от целой части. Не то представляло собой Черноморское войско как по численности, доходившей до 17 тысяч душ одного мужского пола, так и в особенности по своей организации. Это была не случайно возникшая дружина или скопище вольницы, искавшие новых мест, а целое казачье войско. Хотя оно образовалось и с разрешения русского правительства, но было скомпановано самими казаками по образцу Запорожской Сечи, со всеми отличительными особенностями ее организации, и несло уже в таком виде в течение нескольких лет военную службу во время последней русско-турецкой войны. У Черноморского войска поэтому оказались своя гребная флотилия, своя артиллерия, свои полки, пешие команды, свое духовенство с походной церковью, свой архив, своя администрация и вообще много такого, что свойственно целым организованным частям государства, обособленным в самостоятельные единицы провинциям. Разумеется, переселить такую организованную массу людей было нелегко, и Войсковое Правительство черноморцев, естественно, должно было выработать целый план переселения.
