Таков был Харько Чепига по немногим воспоминаниям о нем и по общим чертам из деятельности его, занесенной в официальные документы.
Исторические материалы скудны, чтобы на основании их можно было надлежащим образом охарактеризовать личность и деятельность первого в Черномории кошевого атамана. Нет, прежде всего, прямых и точных указаний относительно происхождения Чепиги. Неизвестно также, как и когда он появился в Запорожской Сечи.
На страницы казачьей истории Чепига попадает уже в роли запорожца. Так, имя Чепиги упоминается в приказе главнокомандующего армией в турецкую войну графа Панина 20 октября 1769 года. «Знатная партия» Запорожского войска была отправлена Паниным «в поиски над неприятелем» со стороны моря к р. Днестру. Казаки разбили турок и татар, взяли два знамени, булаву, литавры, 18 пленников, 20 000 лошадей, 4000 овец, 180 верблюдов и пр. В казачьей партии и сражении с неприятелем в числе отличившихся значился полковник Харько Чепига. Несколько раньше, в августе того же 1769 года, Чепига, вместе с полковниками Колпаком и Носом разгромил с отрядом из 500 казаков село Аджи-Гасан, турок, их жен и детей «выстреляли и вырезали», бросившихся в лодки потопили, а село сожгли. Такие, на языке того времени и военных людей, подвиги ставились запорожцам в личные заслуги отличившихся; надо полагать поэтому, что Харько Чепига был в коше на хорошем счету, раз он состоял в отряде в числе трех полковников и притом в компании полковника Афанасия Колпака, бывшего грозой татар.
Из последующей службы Чепиги в Черноморском войске видно, что Харько отличался личной храбростью и действовал на казаков ободряюще в бою, где он не терялся, не отступал, с неутомимостью «гнал, как зайца», врага и был, что называется, верным товарищем, готовым в схватке своей грудью защитить всякого. Но когда проходили порывы этого воодушевления, Харько становился скромным казаком и суровым с виду, но добродушным, как все силачи, человеком. Частью благодаря таким чертам характера, частью, вероятно, вследствие своей неграмотности, Захарий Чепига не играл никакой роли в той оживленной борьбе, которую Сечь вела из-за земель с русским правительством в последние годы своего существования. Застрельщиками, депутатами, вожаками были люди «письменные», а Харько никогда к ним не принадлежал. Когда он был впоследствии кошевым атаманом самостоятельного Черноморского вой-ска, бригадиром, генералом – он все-таки не умел подписать своей фамилии, и на всех официальных бумагах за него подписывался обыкновенно писарь, которому он раз и навсегда давал на то общую доверенность. По тем же причинам, надо полагать, Харько не попал в число войсковых старшин, бывших в последней Запорожской Сечи большей частью людьми грамотными и по характеру непокладистыми, а остался только полковником, которому, как отличному вояке, Сечь всегда могла поручить отряд добрых казаков с полной уверенностью, что Харько в военном деле охулки на руку не положит.
Во время разрушения Текеллием Сечи Чепига остался в рядах нетронутых запорожцев. Русское правительство не включило его в число тех неспокойных вожаков, которые были разосланы и заточены по крепостям в России. Сам Захарий Алексеевич не пристал и к тем неуступчивым запорожцам, которые не захотели помириться ни с уничтожением Сечи, ни с русскими правителями, а бежали в Турцию, чтобы основать здесь Сечь и продолжать казачье дело. Когда поэтому, после разрушения Сечи, одумался князь Потемкин и переменил гнев на милость по отношению к запорожским казакам, то Чепига вместе с Антоном Головатым, Сидором Белым и другими сразу попал в почетную команду, окружавшую князя, и вместе с другими получил армейский чин и жалованье. Как человеку, любившему военное дело и службу на коне, Захарию Чепиге, надо полагать, было на руку занятое им при Потемкине положение. Тем не менее последующее показывает, что храбрый запорожский полковник деятельно, вместе с другими запорожцами, работал в деле восстановления казачества. Вместе с Головатым он участвовал в образовании тех команд волонтеров, которые превратились потом в Черноморское войско, имевшее своим кошевым атаманом Чепигу. И если, может быть, в первоначальной организации войска Чепига и не играл такой руководящей роли, как Головатый и Белый, то во время самой войны с турками он, несомненно, высоко поднял престиж казачьей конницы своими умелыми и удачными действиями, а такой престиж для возобновленного войска служил необходимым условием существования последнего.
Чепига был в армии с начала открытия военных действий с турками. Первый кошевой атаман черноморцев, Сидор Белый, 27 мая 1788 года предложил «явиться конным в конницу полководца господина майора Чепиги», а пешим в урочище Васильково, где находился казачий кош и кошевой Белый, Чепига, следовательно, в это время командовал уже казачьей конницей, и это командование осталось за ним потом на все время войны. Иной службы, как на коне, он никогда не нес. Согласно запорожским обычаям, Потемкин послал особо Чепиге пернач, как обычный у казаков знак командования. В сражении русского флота с турецким 17 июня умер смертельно раненный Белый, а 3 июля Потемкин объявил, что «по храбрости» на службе и по желанию войска верных казаков определяется кошевым атаманом Захарий Чепига. П.П. Короленко, не указывая источников, передает, что после смерти кошевого Белого между черноморцами образовалось две партии, из которых одна желала избрать кошевым Антона Головатого, а другая Захария Чепигу. Каждый кандидат имел шансы на выбор, а Головатый еще и преимущество, как вой-сковой судья, т.е. второе, после умершего кошевого, лицо в войске. Тем не менее казаки предпочли Головатому Чепигу, которого они выбрали кошевым вследствие его личной храбрости и военных способностей. Потемкин же только утвердил кошевым Чепигу. Со времени смерти Белого (17 июня) и утверждения Чепиги кошевым (3 июля) прошло всего две недели, казаки по роду службы были разобщены – Чепига с конницей находился в одних местах, а Головатый с пехотой в других. Потемкин в своем распоряжении говорит о желании войска, а не о выборе войском – все это придает несколько иной характер подробностям, переданным г. Короленко. Надо полагать, что, во-первых, общая Войсковая Рада не была собрана, по условиям распределения частями казаков по различным местам военных действий, но что деление на две партии было уже потому, что пешие казаки и конница были разъединены и находились под командой различных кандидатов в кошевые. Во-вторых, и при невозможности собрать общую Войсковую Раду те и другие казаки могли заявить свои желания таким лишь путем. А, в-третьих, помимо оценки военных качеств Чепиги казаками, на его стороне был, видимо, и Потемкин, который не только утвердил Чепигу кошевым атаманом, но и подарил ему дорогую саблю, как знак особого внимания к военным заслугам атамана. Не подлежит, наконец, никакому сомнению, что симпатии большинства казаков были на стороне Чепиги. Харько был популярнее Антона Андреевича благодаря своему личному обаянию на казаков, своей простоте и доступности для рядовых товарищей. К тому же Антон Андреевич Головатый не заявил себя в то время еще никаким военным подвигом и неприступную Березань взял с пешими казаками только спустя четыре месяца, 7 ноября.
Таким образом, З.А. Чепига, попавши в положение кошевого атамана Черноморского войска, несомненно, был популярным между казаками лицом. Со своим конкурентом Головатым он был в отличных товарищеских отношениях. Начальство также благоволило к нему. Все это было весьма важно для неокрепшего, только формировавшегося еще войска. Требовалось, чтобы и свои уважали кошевого и доверяли ему, и чтобы сам кошевой мог при случае постоять за войско. Надо отдать честь З.А. Чепиге: он сумел удержать это почетное ответственное положение во все время войны с турками.
