Я спускалась по трапу самолета в предвкушении своего будущего. Романтичного, окруженного любовью и вниманием, свободного в проявлении себя. Планировалось, что я буду заниматься хозяйством, писать свои книги в маленьком флигеле и немного подрабатывать. Звучало это все многообещающе, так как мне давно уже хотелось замедлить мой бешеный ритм жизни и хоть как-то переложить груз ответственности на чьи-то сильные мужские плечи. Ромео загрузил чемоданы в машину, мы приехали в снятый им накануне дом. Сын пошел спать и начал сразу же рыдать в подушку. Мне было страшно жаль его. Мой мальчик испытал слишком много перемен в своей жизни. У меня был огромный комплекс вины перед ним. Я понимала, что это никому не нужно, но ничего не могла с этим поделать. Мне было жаль его. Жаль, что привезла его сюда, даже не прочувствовав толком, что же принесет нам это изменение. На тот момент я даже себе не могла ответить толком, зачем я это сделала. И это причиняло мне еще большую боль. А после, к ночи, у меня началась паническая атака. Это очень неприятное состояние. Оно всегда накатывает внезапно. Иногда утром я просто не могу понять, где мои границы, меня размыло. Нет четких очертаний, нет желаний и целей, и даже тело, мое упругое, послушное тело превратилось в какое-то маленькое облачко. В тот вечер было все точно так же. Сначала просто захотелось побыть в одиночестве, потом люди вокруг стали казаться какими-то уж очень странными, странно громко кричащими свои неважные никому фразы.
Сразу стало отчетливо заметно, что опять по телевизору передают только плохие новости, что всех призывают принимать именно это лекарство, что фактически-то ни у кого нет свободы просто жить. Для этого нужно закрыть уши, глаза и уйти куда-то далеко от гула нескончаемого хора доброжелателей.
Потом, ближе к ночи, закружилась голова, и столик в гостиной начал покачиваться. Все было бы ничего, вот только настроение ушло. Все. Куда-то.
Его просто не стало. Ни хорошего. Ни плохого. Наверное, так наступает цунами. За несколько минут до своего начала цунами дает природе передышку. Все затихает, замирает, и в этой тишине есть что-то очень жуткое и гнетущее.
Птицы не поют, деревья молчат. Все подчиняются неизбежности. И здесь такая же пауза.
Внезапно понимаешь, что ходить невозможно, потому что с высоты моих метра семидесяти пяти, моя голова будет как раз на уровне третьего этажа, а это с непривычки страшно, кажется, вдруг она упадет оттуда и скатится, как скошенная. Моя задача сейчас – напиться капель и лежать с мокрым полотенцем на голове. Хорошо бы поднять ноги вверх. А еще хорошо бы, чтобы вокруг никто не шумел. Потому что любой шорох воспринимается, как удар в гонг.
Одновременно, по капле уходит вера в собственную привлекательность, и я вообще не могу понять, что удерживает рядом со мной этого мужчину. Самооценка низко и стремительно падает. Хорошо, когда обходится только этим, и я просто засыпаю. На следующее утро, как обломок корабля после кораблекрушения, я не могу понять, как вообще удалось выплыть из этого кошмара…
Не то, чтобы это случалось со мной очень часто. Но случалось. Когда я слишком беспокоилась о чем-то. Мой муж (теперь уже бывший) всегда заботился обо мне в эти моменты. Вел на кухню под локоть, пил со мной чай, укрывал пледом и баюкал. Возился, как с ребенком. Я привыкла к этому. Я сказала своему Ромео, что мне плохо. Я ожидала такой же реакции. Он вдруг как-то неожиданно холодно и с каким-то непонятным мне пренебрежением посмотрел на меня и процедил:
– Я не готов сейчас разговаривать, слишком устал.
Комната внезапно закружилась, я еле-еле доползла до ванной, стараясь не показывать горькое разочарование, которое овладело мной. Какое-то гадкое, похожее на страх чувство, закралось в мое сердце. Я сидела на краю ванной, стараясь унять дрожь в теле и не расплакаться. Когда я вернулась, он спокойно спал. Я начала понимать, что совершила страшную ошибку. Сердце камнем ухнуло вниз.
С тех пор что-то начало неуловимо меняться в наших отношениях. Мне больше не было уютно с ним. Я начала замечать, каким он может быть раздражительным, как недобро он смотрит на моего сына, как долго он возится и постоянно жалуется на жизнь. Что же случилось? Эта мистическая вещь – отношения. До жизни под одной крышей с Ромео, я даже не представляла себе, что человек, которого ты так страстно обожала, может так раздражать. Как будто все его черты, до этого казавшиеся мне привлекательными, исказились как в кривом зеркале, приобретя странное послевкусие неприятных недостатков, с которыми мне не то, чтобы не хотелось рядом жить, а даже и думать о которых было противно.
День за днем я наблюдала за ним: как он ходит, говорит, как пьет чай, наконец. Я превратилась в надзирателя, как будто он должен был каждым своим поступком доказать мне, что все-таки есть еще надежда и наши мечты о счастье еще могут стать реальностью. Я разлюбила его запах, а что может быть хуже для женщины? Я перестала его хотеть, а ведь только пару недель назад с трепетом листала журналы с моделями свадебных платьев.
Я обнаружила в себе далеко не лучшие свои черты. Я становилась придирчивой и озлобленной, резкой и нетерпимой. Как будто он, одним своим присутствием, будил во мне самое плохое. Мне стало невкусно.
На следующее утро голова раскалывалась. Я все никак не могла привыкнуть к тому, что за окном и в три, и в четыре часа ночи гудят полицейские машины, а движение начинается ранним утром и не прекращается никогда. Второе открытие – здесь сильные и частые грозы. Молнии вертикальные, падающие вниз. Стрелой рассекающие землю. Молнии яркого цвета, настойчивые такие. Напористые. Я боюсь молний.
По необъяснимой причине страх этот возник еще в раннем детстве. Я просиживала часами под кроватью, в ожидании, когда же, наконец, уляжется это вселенское светопреставление. Мой любимый дед говаривал: “Муха, беги под кровать, а то, не ровен час, в штаны надуешь со страху”. Я стремглав неслась под кровать, по дороге крепко зажмурив глаза. Боялась вспышек света. Мне казалось, где бы я ни была, они меня настигнут.
В то утро была гроза. Идти мне было некуда, я взяла книгу и собралась почитать. Уселась у распахнутого окна, после грозы воздух был необычайно свежим и пьянящим. Пыталась отвлечься от грустных мыслей. Настроить себя на позитивную волну. Внушить, что нет же, тебе все показалось. Наступит вечер, все будет, как и раньше – ХОРОШО. У каждого человека, наверное, свое “хорошо”. Мое “хорошо” – это сплав. Сплав состояния активной наблюдательности и внутренней расслабленности. Когда ты лежишь в лучах солнца, из-под прикрытых ресниц наблюдаешь за игрой тени и света и размышляешь. Или пьешь утренний кофе, чуткими ноздрями ловишь этот ни с чем несравнимый запах и впадаешь в сонное блаженство.
Книга не читалась. Одно за другим мимо меня проносились события моей жизни. Ветерок принес запах дорогих мужских духов, и я погрузилась в воспоминания.
Мой друг Гюнтер Глосс
Эта история приключилась со мной в давние времена. Я работала в большой компании и была совершенно, ну или почти совершенно, счастлива.
Как-то вечером раздался звонок. Бархатный мужской голос с еле заметным акцентом попросил к телефону Фрау Ану. Ана – это я. Вообще-то я Анна, но почему-то многие называли меня именно так, глотая одну букву. Голос звучал загадочно и неправдоподобно. Я так никогда и не узнала, откуда взялся в моей жизни господин Гюнтер Глосс. Эта история с самого начала носила какой-то мистический характер. Я поехала встречать его в аэропорт. И сразу заметила его. Знаете, бывают такие породистые мужчины. Вроде бы все у него как у других, но стать, и взгляд, и голос выделяют его из толпы. Он был очень высокого роста. Брюнет. Хорошо сложен. Ухожен и нетороплив. Я почувствовала себя маленькой и хрупкой. Несмотря на каблуки, я едва доставала ему до груди. Он галантно склонился к моему уху, и я уловила еле слышный запах дорогих духов. Герр Глосс приехал к нам с дружеским визитом. Я ему переводила. За эти три дня я узнала много нового. И еще что-то произошло. В мою душу навсегда поселилась какая-то недосказанная тоска. Но обо всем по порядку.
