– Что ты имел в виду, когда сказал: «если позволят расстрелять хотя бы то, что имеется из боеприпасов»? – поинтересовался Дорошин.
– Вертолёты огневой поддержки противника.
Павел метнулся к экипажам. Танкисты уже наблюдали десант в бинокуляры
[32] и находились на своих местах в машинах.
«Уже хорошо, – удовлетворённо подумал Дорошин, – осталось только успешно пострелять!»
Подполковник ещё раз кратко напомнил экипажам порядок действий и потребовал строго следовать его командам, не допуская никакой отсебятины. Затем он заслушал доклады командиров танков о наличии боекомплекта. Оказалось, что в среднем в каждой машине имелось по 12–15 выстрелов.
«Вполне достаточно, чтобы навести „шухер“!» – сделал для себя вывод Дорошин, не очень интересуясь, что за снаряды находятся в танках: осколочно-фугасные, бронебойные или какие-то другие. Он очень надеялся поразить хотя бы одну-две амфибии прямым попаданием.
Танки размещались в глубине за передовой позицией и были рассредоточены по фронту таким образом, чтобы нельзя было одним выстрелом или ракетой уничтожить сразу две машины.
Дорошин планировал вывести их из укрытий только тогда, когда десант приблизится к берегу на расстояние не более полутора километров.
Начались «соревнования нервов», когда одна противоборствующая сторона молча приближается, а другая ждёт в засаде, стараясь до поры до времени никак не обнаружить себя. Все приготовились к бою в напряжённом ожидании приказа открыть огонь на поражение.
По морю неторопливо ходили пологие волны, подкручивая свои гребни в белёсые барашки почти у самого берега. Дул тёплый весенний ветерок, и казалось, ничто не предвещает беды.
Дорошин вспомнил, как в 1970-м находился в служебной командировке в Сирии. Там, работая в качестве военного переводчика в сирийской танковой дивизии, участвовавшей в вооружённых стычках с израильскими частями на Голанских высотах, он, совсем ещё юнец, никак не мог свыкнуться с тем, что при свете яркого солнца и бескрайнего голубого неба гибнут люди. Этот радостный, жизнеутверждающий пейзаж никак не вязался со смертью…
Амфибии накатывались почти бесшумно, следуя в три колонны по две машины в каждой. Во главе построения двигалась, производя лёгкое волнение воды, командирская машина с маленьким британским флажком на металлической мачте-штыре.
Дорошин время от времени поглядывал в сторону укрытой позиции, где находился командный пункт командира батальона. Наконец раздался условный звуковой сигнал к выдвижению, который был немедленно продублирован поднятым над командным пунктом красным флажком.
– Машины, вперёд! – скомандовал по рации Дорошин.
Он находился на высоте, прямо над танками, в специально оборудованном окопе, накрытом пятнистой камуфляжной сеткой. А рядом с ним заняли свои места боец-связист с рацией и двое спецназовцев с переносными зенитными ракетными комплексами «Стрела», предназначенными для борьбы с воздушными целями противника.
Взревели мощные танковые силовые установки, и бронированные машины, миновав пригорок, заняли позиции для стрельбы прямой наводкой.
Павел увидел в бинокль, как в панике заметались амфибии, торопясь рассредоточиться и увеличить расстояние между колоннами.
«Засекли, мать их так! – выругался подполковник, понимая, что следующим действием противника станет вызов авиации, которая конечно же появится в считаные минуты. – Теперь кто кого опередит!»
В следующий момент он подал команду открыть огонь по амфибиям.
Глава 8
– Вы домой, Светлана Леонидовна? Садитесь, я вас подвезу! – предложил начальник отделения, распахивая пассажирскую дверцу своей новенькой серебристой «хонды» перед вышедшей на улицу Дорошиной.
– Спасибо, Илья Григорьевич, но я лучше доберусь на метро.
– Чем же это лучше? – удивился начальник. – Мне тем более нужно поговорить с вами.
– Ну что ж, если так… – согласилась женщина, не слишком охотно принимая предложение.
Машина выехала с территории клиники и влилась в плотный поток транспорта, возвращавшегося в «спальные районы» по окончании рабочего дня. Движение было серьёзно затруднено, машины двигались, не уступая дороги и мешая друг другу.
– Мы будем, наверное, очень долго ехать, посмотрите, какое движение! – обеспокоенно предположила Светлана. Она избегала общества своего навязчивого начальника.
– А вы куда-то торопитесь?
– Вообще-то я живу со своей старенькой мамой…
– А где ваш муж?
– В командировке.
– Он у вас часто уезжает?
– Вы хотели о чём-то со мной поговорить? – напомнила Дорошина. Её глаза недовольно блеснули.
– Да-да, конечно. Скоро ваш юбилей, что бы вы хотели получить в подарок? – улыбнулся ее начальник.
– Это и есть тема нашего разговора? – усмехнулась она.
– Не совсем…
– Ну, тогда говорите, я вас слушаю.
– Светлана Леонидовна, давайте поужинаем вместе! Например, завтра, – предложил он. – Мне очень неловко за своё поведение Восьмого марта.
– Спасибо, Илья Григорьевич, но я – замужем.
– Но, я думал… ведь ничего особенного в ужине с коллегой нет?
– Мне уже не двадцать и даже не тридцать лет. И продолжение мне известно. Прошу вас, остановите, пожалуйста, здесь. Я скорее доберусь на метро, да и вам не придётся возвращаться. Спасибо, Илья Григорьевич!..
* * *
– Аиша, ты должна меня послушать! Ситуация становится всё более сложной и непредсказуемой. Враг всё ближе подбирается к нашему дому. Семья дважды подверглась бомбардировкам западной авиации за неполные три недели, и только Всевышний уберёг нас от неминуемой гибели! Ты обязательно вернёшься, когда я разберусь с возникшей ситуацией. Я надеюсь, что скоро всё образуется и мы вновь заживём как прежде, всей семьёй.
– Что происходит, отец? Почему нас бомбит французская авиация? Разве мы не считали Францию своим добрым союзником и даже другом? Ты был в близких отношениях с президентом Саркози. Разве не ты поддержал его на выборах в финансовом отношении? Вы обменивались визитами… Мы принимали его у нас дома! Он казался милым и даже галантным человеком? Я окончила университет в Париже, изучала право и долгое время жила в этом городе, в котором у меня осталась масса друзей и знакомых! Они часто звонят мне и задают вопросы, находясь в полном недоумении относительно последних событий.
– Деньги, деньги… Ради них Запад пойдёт на любые преступления! – Каддафи обнял дочь, готовую расплакаться от бессилия и обиды. – Наша нефть не даёт ему покоя!
– Отец, я не хочу уезжать, бросая страну и тебя. – Аиша упрямо тряхнула головой. – Во всяком случае, сейчас, когда остаётся ещё хоть малая надежда на мирный диалог. Откуда эти оппозиционеры, кто они? Разве ты мало сделал для своего народа? Сегодня нет безработицы и бедных на улицах. Люди имеют возможность учиться. Медицинское обслуживание – бесплатное! Население получает дотации, в том числе на продукты питания. Все сыты и одеты. Оплата жилья мизерная! Отсутствует плата за электроэнергию. Разве этого мало?
