Мне было очень интересно узнать, что будет делать девчонка после того, как покинет полицейское управление.
На допросе Кэтрин держалась молодцом, на вопросы отвечала четко и ясно, не путалась в своих показаниях, и со стороны могло сложиться впечатление, что она абсолютно ни к чему не причастна и случайно оказалась в парке. По мне, так она явно имела раньше дело с полицией и не раз.
У Майка на завтра уже было от меня задание – он поедет в Тонтег и покажет видеозапись допроса Бренде Вильямс. Если она опознает Кэтрин как Энни, то у меня уже будут основания зачитать девчонке права, припугнув ее, и побеседовать по полной программе. Бренде нужно будет только сказать Андерсону похожа девушка на видео или нет, не вдаваясь особо в подробности; об этом я ее предупрежу завтра по телефону. Позвонить в Ньюпорт тоже не помешает, как знать, может, всплывет что-то очень интересное про сиротку Кэтрин Хорн.
Проследить за ней не составило большого труда, она села в автобус, доехала до Сплотта, вышла на Сплотт-роуд и бегом направилась к своему дому. Глядя на то, как она несется по улице, я подумал, уж не собралась ли на ночь глядя навестить внезапно заболевшую троюродную тетушку.
Я припарковал свой опель на противоположной стороне Мурленд-роуд. Выбрался наружу и прошелся вдоль оставленных на ночь машин у края тротуара, где нашел по регистрационному номеру нужную, тойоту «чейзер» – синий дробаган. Я наклонился к боковому стеклу и, прикрывшись руками от света фонарей, долго и тщательно изучал салон машины, но ничего для себя интересного не увидел. Внутри старого автомобиля было чистенько, сразу заметно, что девушка за ним следила.
Далее мне пришло в голову чуть размяться. Сплотт был мне хорошо знаком – район с паршивой репутацией, полно нарков и всякой прочей швали. Я дошел до перекрестка Мурленд роуд и Норд-парк роуд, повернул налево и свернул перед автомобильным туннелем под путепроводом в полосу отчуждения, буйно заросшую кустарником и деревьями. К ней вплотную примыкали все задние дворики улицы, с другой стороны был высокий склон железно дорожного полотна.
Пробраться вдоль заборов до нужного дома было плевым делом. Хорошо, что я захватил дождевик из машины. С деревьев срывались крупные капли влаги, шлепали по полиэтилену, стоило лишь сильнее подуть ветру или неосторожно задеть ветки.
В нескольких ярдах от дома Хорн я замер. Интуиция редко подводила меня, вот и сейчас словно голос прошептал: «Остановись». Услышать что-то при таком ветре было невозможно, я присел и стал наблюдать. В соседнем дворе был включен фонарь, желтый свет, проходя сквозь листву деревьев, преломлялся. И тут среди игры света-тени я заметил еще одного наблюдателя.
Он стоял возле дерева, прислонившись к стволу. Выше меня на добрых четыре дюйма, массивный. Мужчина смотрел прямо во дворик Хорн и меня не заметил, затем развернулся и уверенно, словно ходил тут не раз, зашагал в сторону железной дороги. Он не крался как тать в ночи, а выверено и аккуратно делал шаги, словно не хотел промочить ноги. Его походка что-то смутно напомнила мне, словно когда-то я ее уже видел.
Ветки деревьев раскачивались от сильных порывов ветра, хлестали его широкую спину и обрушивали на него водопад из брызг, а он, подняв воротник куртки, шел, погруженный в свои какие-то думы.
Я крадучись последовал за ним и видел, как он перебрался через насыпь, на миг его темный силуэт попал в луч света от прожектора подходящего товарного поезда и исчез за склоном. Он явно не молод – слишком тяжеловато поднимался вверх по мокрой траве.
Мне пришлось выждать некоторое время, прежде чем мимо прогрохотал весь состав, обдавая горячим воздухом и вонью нагретого металла. Я быстро перебрался через железнодорожное полотно, вышел в парк и замер, всматриваясь в темноту. Холодный ветер пробирал до костей, незнакомца нигде не было видно. Я упустил его. Чертыхаясь, пробежался по мощенной дорожке парка до Норд-парк роуд и опять никого, все-таки ушел.
Мне пришлось возвращаться обратно в машину. В окнах квартиры Хорн горел свет и где-то через минут десять погас, но на улице так никто не появился, ее занюханая тойота стояла на прежнем месте. Я понаблюдал за обстановкой еще около часа, потом решил ехать домой – никуда от меня эта Кэтрин не денется.
Завтра с утра пораньше я пришлю сюда констебля Гелфана из общего отдела. Этот парень имеет должок передо мной, как-то год назад его сестра студентка была замешена в одной нехорошей истории, связанной с наркотой. Она приобрела паленый герыч и прекрасно зная об этом накачала им свою подругу, та навеки ушла в космические дали. Я закрыл глаза на этот факт, и сестра Гелфана прошла простым свидетелем, даже без предъявления обвинения в непредумышленном убийстве. Гелфан в ногах у меня валялся, просил и умолял и я подумал: «Парень мне еще может пригодиться». Тем более новопреставленную подругу назад не вернешь, а сестра студентка еще молода, вся жизнь впереди.
Гелфан возьмет отгул и без лишних вопросов проторчит завтра перед домом Хорн хоть до самого вечера, не спуская с нее глаз. Моему шефу пока не обязательно знать, что я подозреваю девчонку хоть в чем-то.
В последние полгода я возвращался в свой пустой дом без особой охоты. Уитчерч район для семей с детьми и здесь мне было особенно фигово. Мне не стоило сюда переезжать.
Нужно было снять жилье где-нибудь в центре города в многоквартирном доме, там, по крайней мере, не знаешь, кто твои соседи, как они выглядят, что едят и о чем думают. И я бы не привлекал излишнего интереса к себе.
На Бишоп-роуд обо мне ходили черт знает какие слухи. Все разведенные дочери Евы Уитчерча в первое время таскались к моему дому познакомиться с новым жильцом. Я даже иной раз боялся выйти за почтой в свой такой редкий выходной день, чтобы не натолкнутся на сочувствующий и ожидающий взгляд одной из них. В конце концов, я отгородился от всех соседей равнодушными кивками при приветствии и все любопытство к моей персоне постепенно сошло на нет. Уезжал я всегда рано, а возвращался специально поздно.
Дом встретил привычной пустотой. Я вошел в гостиную, бросил ключи и влажную парку на стол, вытащил пистолет из кобуры и устало опустился на диван. У меня не хватало сил и желания подняться на второй этаж в спальню, да и черт с ним, буду спать здесь. В конце концов, какая кому разница.
Проснулся я через час. От неудобного дивана затекла шея, забытая плечевая оперативка больно врезалась в лопатки.
По правде я рассчитывал, что после такого насыщенного дня просплю до утра, как убитый, но, по-видимому, ошибся.
Тяжело встав с дивана, кое-как доплелся до кухни, включил свет, достал початую бутылку из шкафчика и чистый стакан. Неразбавленный односолодовый виски привычно обжег горло. Завтра наверняка у меня будет помятый вид, как у алкаша после запоя и все на работе будут понимающе переглядываться за спиной. Меня уже давно перестали донимать расспросами по поводу все ли в порядке. Для всех я был нелюдимый псих, который орет на подчиненных часто абсолютно без повода, хлещет по виски, ходит вечно небритый в помятой одежде, но работу свою выполняет пока еще совсем не плохо, тем может и держится.
