Анастасию пристрастие мужа к напиткам, и началось просиживание с появившимися друзьями-собутыльниками в трактире. Хвастовство о нажитом богатстве и непонятные намеки о происхождении жены были пресечены в самом начале. Чтоб много не болтал, ему отрезали язык. Анастасия сразу поняла, что дом находится «под прикрытием». Стефан исчез и в поселке больше не появлялся. Как человека, ей было жалко мужа, но она понимала, что играя в серьезные игры, следует выполнять правила игры. Из-за отсутствия мужской руки, у нее самой прибавилось забот по хозяйству и воспитанию детей. Ходили слухи, что Житкова нашли мертвым на одной из улиц вблизи городского базара.
Шли годы. По воскресеньям Анастасия ходила в церковь, расположенную в получасе ходьбы от дома. Во время проповеди, стоя под высокими деревянными сводами, она рассматривала иконы, слушала ангельский детский хор и вспоминала о прежней жизни, не очень вслушиваясь в слова, произносимые батюшкой с седой бородой и всякий раз молилась, услышав: «Господи, помолимся» или «Во имя Отца и Сына и Святого духа, и ныне и пристно и во веки веков. Аминь». Закончив проповедь, отец Серафим сошел с кафедры и воссоединился с прихожанами, стараясь своими словами пояснить значение молитв и проповеди. Анастасия безропотно выслушивала его и, поднявшись на ступеньки, целовала икону пресвятой Богоматери, а затем, спустившись на пол, целовала и руку поджидавшего настоятеля. Прихожане не спеша покидали церковь. Выйдя на дорогу и желая друг другу благоденствия и мира, они гурьбой шли по вымощенной дороге. Сближение согревало. У железнодорожной станции люди расходились в разные стороны, по своим хуторам.
Анастасия вновь оставалась одна. Спешить было некуда. Хутор мог и подождать. Вырядившись в красивые наряды, она бесцельно обошла пустую площадь. Молодой мужчина издали заинтересованно следил за ней, но не отважился приблизиться. Она пошла ему навстречу, а он поспешно вошел в кассовый зал железнодорожного вокзала. Создавалось впечатление, что он не очень – то интересуется ею, как женщиной. Анастасия решила поглазеть, кто следит за нею и в зале легко нашла одинокого мужчину,
читающего на скамейке газету. Увидев ее, человек прикрылся газетой, но она успела его разглядеть. Незнакомец, одетый в форму путевого рабочего, был никем иным, как повзрослевшим офицером, которому она в императорском дворце дала пощечину в их первую встречу. Его прямую спину, всепонимающие глаза и выразительное лицо не мог скрыть ободок фуражки, из-под которой выбивались русоволосые кудри. Во дворце, она с ненавистью восприняла его появление. Сейчас же с нескрываемым интересом смотрела на него, отметив, что со временем многое изменилось в ее мышлении. Вокзал был пуст. Единственный поезд прошел через поселок утром, а следующий в обратном направлении, отправлялся только вечером. Кассирше не имело смысла сидеть в кассе и в середине дня, воспользовавшись длительным перерывом, она покинула пост, решив по своему интересу воспользоваться свободным временем. Не обращая внимания на закрытую кассу, «пассажирка» прошла до безликого окошечка, бесцельно постояла у него и отправилась в обратном направлении к выходу. У скамейки, на которой сидел «путеец» с газетой в руках, остановилась, заинтересовавшись фотографией, помещенной на внешней странице, которая явно адресовалась ей. Изображенная на фото фигура юноши, лежащего в пыли, у вагонетки, на железнодорожном полотне, показалась ей знакомой. Судорожно пробежав глазами по опубликованной статье, она, стараясь оставаться внешне спокойной, обратилась к сидящему мужчине.
– О чем написано в статье? – взволновано спросила она.– Что стало с юношей, лежащим у вагонетки на железнодорожном полотне.
Мужчина, в котором Анастасия узнала повзрослевшего офицера, положил на колени газету. Сомнений не осталось, кто сидит перед ней.
– Прочитайте сами,– сказал мужчина, передавая газету.– Происшествие публикуется и в зарубежной прессе.
Он полез за публикациями, лежащими во внутреннем кармане куртки. Анастасия остановила его. По легенде, она сельская жительница, была безграмотна. – Я не умею ни читать, ни писать и не знаю ни одного иностранного языка,– сказала она.
– Тогда садитесь рядом на скамейку, и я расскажу подробности.
Анастасия села боком, на приличном расстоянии, от попутчика.
– По рассказам очевидцев юноша, который изображен на фотографии в газете, любил кататься на вагонетке,– сказал путеец.– Он частенько подходил к ней, стоящей на железнодорожных путях облюбованного завода, и просил прокатиться. Поскольку проезд оплачивался наперед, возражений не возникало. Он садился на открытую площадку маленького вагончика позади вожатого, и начиналась путешествие. Вагонетка, разгоняясь, неслась по полотну. Максимальная скорость и встречный ветер влекли ездока. В злосчастный солнечный день ничего не предвещало осложнений. Беда заключалась в том, что юноша одевался во взрослую солдатскую шинель. При движении полы шинели
попали под колеса рельс. Беспечного пассажира затянуло и проволокло по пути. Спохватились не сразу, а когда остановили вагонетку, было уже поздно. Искорёженное лицо не позволяло определить имя владельца шинели. Тело тоже находилось не в лучшем состоянии. Поиски, кем был юноша, не принесли успеха. У меня имеется несколько фотографий, сделанных с места происшествия. Посмотрите.
Путеец вытащил из кармана фотографии и передал их Анастасии. Внимательное рассмотрение не прибавило пояснений. Фигура напоминала цесаревича, но сказать определенно, кто изображен на фотографиях, не представлялось возможным. Драная одежда скрывала тело, а изуродованное лицо не могло достоверно подтвердить, что перед ней находится брат. На всякий случай, Анастасия навсегда попрощалась с маленьким братиком. Если перед ней фото цесаревича, то напрашивалось заключение, что родители успели заменить его и сестер на двойников. А если нет…, то ей показывали фото похожего юноши. Находящийся рядом человек не мог развеять ее сомнений. Он, выполняя строгие инструкции, только показывал газету и фотографии, ничего не объясняя по существу. Сложив их во внутренний карман униформы, он дал понять, что не собирается уходить.
– Как вы живете? – спросил он после продолжительной паузы.
– Сложно без мужа вести хозяйство,– ответила Анастасия.
– В последний раз его видели на базаре в соседнем городе. Руки и голова у него остались невредимыми. Никто не мешал ему вернуться домой.
Слова офицера потонули в бессмыслии. Если бы их услышал Стефан, то не ясно, как прореагировал. Анастасия не могла принять за него решение. Ей было жаль его и себя, оставшуюся одинокой.
– Я справляюсь без него, как могу,– на прощанье сказала она.– Фруктовый сад, стоящий перед домом, позволяет лакомиться детям вишнями, сливами и яблоками, смородиной и малиной. Земля сдается в аренду. На ней трудится сосед, не согласовывая со мной приемы агротехники и сорта выращиваемой продукции. Осенью урожай, как при крепостном праве, отменённом в прошлом веке, делится пополам: fifty-fifty. Год на год не похож и трудно сказать, что случиться завтра. Предусмотреть развитие дальнейших событий весьма сложно.
– Чтобы не случилось, не беспокойтесь о деньгах. Пока существует денежная масса, мы поможем.
