Грузин разбирал систему зажигания. Вид разобранного магнето навевал на меня грусть. По радио объявили о предстоящем прибытии президента, однако мы все еще торчали в протоке. Чтобы подъехать к мосту, выйти и поглазеть на лидера, достаточно воспользоваться другим видом транспорта, например, автомашиной. До берега совсем близко – можно без труда доплыть. Затем, сломя голову, прибежать в поселок, взять машину и галопом в город. Но мне это не было нужно. К мосту меня тянуло по другой причине. И требовался именно катер.
Слабым ветром катер вскоре прибило к берегу. Грузин продолжал свое дело. У него даже усы перестали шевелиться, безвольно обвиснув по краям рта. Минут через десять он установил систему зажигания, дернул шнур, и двигатель мгновенно запустился. Под кормой, размывая песок, вскипела вода. Лодка задрала нос и пошла прочь от поселка.
– Контакты отсырели! – крикнул Грузин.
Иванов кивнул, глядя в бегущую воду. Настроения у местного опера с утра не было никакого. Сидел, нахохлено подставляя спину встречному ветру. Он сомневался. Он боялся. Он не видел в затее ничего, кроме неоправданного риска и нарушения бесчисленных инструкций. Его уговорили: мы взяли с собой лишь винтовку и больше ничего. Оба мы были в штатской одежде.
– Ты боишься быть замешанным в убийстве президента? – спросил я напрямик.
Он молчал.
– Ты поймешь, когда мы прибудем на место, что с нашей стороны ему ничего не угрожает. Отсюда, издалека, трудно понять, – говорил я.
Опер продолжал горбатиться и не хотел разговаривать. Кажется, я надоел ему окончательно. Настроение его было понятно. Пусть сомневается. Когда приедем, он поймет.
Катер вошел в основное русло и двинулся вверх, к городу. Слева, за лесом, бежали многочисленные трубы Северного. Впереди темнел в дымке новый мост. Перед ним, будто смытый с верховьев, расположился кусок суши – каменистая коса, поросшая жалким кустарником и травой.
– Причаливай, – попросил я Грузина.
Взяв с собой завернутую в мешковину винтовку и пакет с бутербродами, мы вышли на берег. Грузин оттолкнул лодку, запрыгнул следом на нос и пошел к правому берегу. Он будет следить за косой, и как только увидит на кустах серый невзрачный мешок, пойдет к нам – хотя бы даже на гребях.
Мы влезли в середину зарослей. Вблизи они оказались довольно высокими. Кусты надежно скрывали от постороннего взгляда. Мы залегли. Точнее, лег я, постелив на траву мешковину. Иванов сидел рядом на обломке доски, торчащей в траве.
– Теперь ты видишь?
Он молчал. Как видно, он ничего не понимал.
– Мост видишь? – повторил я вопрос.
Он удивился. Конечно, он видел его. Мост был рядом. Его невозможно было не видеть. Гигантское сооружение буквально нависало над нами. До него оставалось не более трехсот метров. Меня удивляла наивность опера.
– Ты сомневался, – продолжил я. – Ты не доверял, потому что боялся попасть в щекотливое положение. С оптикой и против президента.
Он кашлянул.
– Теперь ты видишь, что отсюда ему ничто не грозит, – мы внизу, а он наверху, за бетоном. Тем более что у нас не гранатомет, а всего лишь винтовка.
– Да, – согласился он.
– Делать нам все равно нечего, – вздохнул я. – Посидим, покараулим. От нас не убудет. Может, это все лишь домыслы.
– Всё может быть, – тихо сказал Иванов, сползая с доски в траву.
Он сорвал сочную травинку и теребил ее в зубах. До него дошло, что с косы на мосту никого не видно, в то время как нижняя часть вся как на ладони. Поддерживающие балки, фермы, решетчатые мостики переходов. Солнышко светит, приближаясь к десяти часам, образуя под мостом плотную тень. Тень там густая, и ни одного охранника. Они рассредоточились исключительно поверху.
Милицейское оцепление расположилось по периметру сооружения. Работники ФСБ изо всех сил изображают праздношатающихся. Охрану видно по краю моста и вдоль дороги примыкания. Поверхность моста полностью скрыта от глаз. Президента не достать. Вчерашняя идея сегодня казалась бредом. Хотя, будь я террористом и располагай напарником, Первому пришлось бы туго.
«Буду очень рад, если ошибусь, – думал я. – В случае ошибки – с меня ящик шампанского, как утешительный приз… за испуг старшего опера. Пусть все будет именно так, как я только что подумал. За собственный престиж в таком деле не следует беспокоиться…»
Мы условились, что наблюдать нужно по очереди. Оптический прицел изготовлен недурно. Главное, не блестит линзой, она утоплена глубоко в трубе. Винтовка тоже не выдавала себя, поскольку не имела пугающе черного цвета. Поверхность у нее покрыта серо-зеленым материалом, наподобие пластика. Патронов в себе оружие не имело. Они лежали в кармане у Иванова. Я это сделал, чтобы у опера до конца была уверенность в моей лояльности к президенту. Хотя один патрон я все-таки пригрел в кармане рубашки, за удостоверением.
Оперативник утверждал, что не знаком с винтовкой, никогда из нее не стрелял. Кажется, наблюдение представляло для него интерес. От избытка ощущений он бормотал себе под нос. Детали моста, естественно, различимы, словно наблюдатель находится рядом с ними. Видны даже широкие сварочные швы. Предположительно, там должно быть пусто.
– Смотри по берегам. Щупай места, где мост смыкается с грунтом, – подсказал я.
– Понятно, – ответил оперативник и добавил: – Хорошо приближает, будто рядом стоишь.
– Устанешь, сразу говори, сменю…
Но Иванов не уставал. Через полчаса он отложил винтовку и повернулся ко мне со слезящимися глазами.
– Что я говорил! – проворчал я. – Усталость ведет к снижению зоркости.
– Теперь я понял…
Далее наблюдение велось частями, протяженностью не более двадцати минут. С момента нашего прибытия прошло уже около двух часов. На мосту по-прежнему было спокойно, и затея с наблюдением начинала надоедать. Гость мог отменить свой визит к мосту. Не велика шишка – этот железобетонный мост.
– Вот он! – Иванов дернулся всем телом. – Лезет из песка! Ночевал он там, что ли?! Взгляни-ка! На тюленя похож…Будто беременный…
Он положил винтовку и откатился в сторону. Я прильнул к окуляру прицела: в тени моста стоял мужик в черной одежде. На песке в беспорядке лежали короткие доски. Вероятно, они служили перекрытием над ямой. Это был его схрон, лежбище морского котика. Мужик говорил по телефону, оглаживая косматую бороду. Он собрался предстать перед всевышним в надлежащем обличье. Он пробрался через многочисленные посты, неся свою бороду, чтобы в нужный момент выползти под мостом на свет божий. А может, и не пробирался он через посты, а свободно приехал. Может, его доставили сюда в лимузине. Во всяком случае, накануне его спрятали, присыпав сверху песочком. Теперь он вылупился… как из яичка.
Мужик закончил разговор, положил аппарат в нагрудный карман и двинулся к бетонному основанию – туда, где берег смыкался с мостом. Ступил на покатый бетон и стал подниматься кверху.
