– Ни в коем случае…
– Куда?
– Ко мне. Сын приехал из Швейцарии. Ему, говорит, там донорское яйцо поставили – будем обмывать.
– А этот?
– Пусть сидит себе… Кулик на болоте… Осмелел не в меру…
Все четверо уселись каждый в свой автомобиль с персональным водителем и направились в особняк банкира. Рапп не желал упускать друзей из своих объятий.
Глава 18
Волна, поднятая «Коршуном», выплеснула наше суденышко на илистый берег, словно скорлупу из корыта.
Сидя на скамье у берега, я успел поднять кверху ноги, чтобы не замочить. Грузин с Ивановым, чавкая обувью в пенистой воде, оставались на месте. Команда теплохода толпилась на носу. Рукава засучены. Играют мускулы предплечий. За все отвечает капитан. Он только что выдал им приличный аванс, и ребятам было весело.
Теплоход сбавил обороты. Вода в ручье быстро спала. По берегу образовалась непролазная топь. Иванов, чавкая ногами в грязи, пробирался в мою сторону. В руках у него оказалась мешковина с завернутой в нее винтовкой. Я прикусил палец, выразительно глядя в его сторону. Это был жест, означающий «внимание».
– Здорово, мужики! – проорал в мегафон капитан. – Какими судьбами!
Я продолжал кусать собственный палец. Иванов и Грузин молчали.
– Вы что-то сказали или мне послышалось?! – вновь разнеслось по лощине. – Как вас сюда занесло?! Там же ясно написано! На столбе! Областная собственность! Кто вы такие, чтобы нарушать?!
– Рыбаки, – промямлил я.
– Ах, рыбаки?! – загремело вновь. – Рыбаки ловили рыбу, а поймали рака. Целый день они искали, где у рака срака!
На носу раздался хохот, больше похожий на конское ржание. Возможно, экипаж был пьян. В любом случае, господа моряки были не в себе, хотя и в тельняшках. Их преимущество заключалось в том, что их было много. У одного из них в руках оказался легкий длинный багор. Он целился им, будто пикой, в днище нашей лодки. Метнул импровизированный гарпун и промазал. Оружием сразу завладел Грузин.
– Ребята, не надо безобразничать, – крикнул он беззлобно и даже дружелюбно. – Средство передвижения еще пригодится.
Однако его слова лишь раззадорили команду. Численность ее намного превышала потребности небольшого судна. Очевидно, это были пассажиры, и они мечтали о зрелище. В руках у них не было оружия. Возможно, это были рабочие или губернаторская охрана, прибывшая для смены караула. Они лишь ожидали сигнала.
– Взять их! – рявкнул из рубки капитан. Толпа тут же кинулась к борту, бросила к берегу трап. С такой прытью они в две секунды могли нас повязать.
Иванов быстро подал мне сверток. Я выхватил оттуда винтовку, прицелился и выстрелил. Тяжелая пуля разбила радиоколокол над капитанской будкой, лишив капитана былой величавости. Вторая пула, тихо вылетев из глушителя, ударилась в рубку и с оглушительным ревом ушла вдаль. Ребята на судне сникли – рикошет действовал отрезвляюще. Всем вдруг захотелось присесть у борта. Настало время для меня вести разговоры. Капитан с опаской выглядывал из бокового иллюминатора. Капитан тосковал о жизни – он был молод. Он ничего не успел повидать, кроме маневрового корыта.
Дизель утробно ворчал в глубине трюма.
– Глуши двигатель! – приказал я спокойным голосом. Мой палец выбрал слабину спускового крючка, и на лбу у капитана появилась ярко-бордовая точка.
Капитанская рука быстро легла на рычаг подачи топлива, двинулась к отметке «О». Наступила удивительная тишина. Лишь монотонно журчала вода, падая сверху в расширенное русло ручья.
– Как тебя зовут, капитан? – спросил я.
– Костя…
– А меня дядя Федя… Вот и познакомились. Выходи-ка ты, Костя, на берег, если не хочешь быть трупом. Есть дело.
– Кто вы такие, чтобы командовать! – тявкнул из будки капитан. Он решил показать гонор.
– Рыбаки, – ответил я, не повышая голоса. – Мы же сказали. И еще мы охотники. Правда, не наступил пока что сезон. Выходи на берег и возьми с собой четверых. Пожалуйста, не делай быстрых движений. И еще: сделай так, чтобы в твое отсутствие посудина не завелась сама собой.
– Понял, – вяло произнес капитан. Он наклонился к пульту управления судном. Казалось, он выдрал оттуда целый пук проводов. Выйдя из рубки, он засунул их, скомкав, в карман.
– Теперь сделай так, чтобы наша лодочка оказалась в протоке. Быстренько перевернули ее и дружненько понесли… Впятером…
– Тащить, что ли?
– Ты правильно понял. Но сделай так, чтобы она не отошла там от берега и тебе не пришлось за ней плавать. Коля, – обратился я к Грузину, – сними провод напряжения. – Шура, – обратился я теперь к Иванову, – а где твой черный пистолет?
Иванов молчал, потрясенный. Он совершил промах, выехав с утра без табельного оружия.
– Возьми, – сказал я, отводя полу куртки. – Гуси должны быть в кучке. Стайный образ жизни им на пользу. Не дай им разлететься. Будут горланить – бей на поражение, особенно если увидишь у них оружие. – И к пассажирам: – Есть у вас оружие?!
Толпа ответила, что оружия не имеет.
– Объясняю, – произнес я отчетливо. – Меня вы все равно не достанете – я отойду вон туда, – указал я на подошву косогора, – и буду оттуда наблюдать за всем происходящим. За дело, ребята. Напакостили – исправляйтесь.
Ребята вначале помялись, соображая за фальшбортом, потом гурьбой полезли через него все враз.
– Я сказал – капитан! – громко и внятно проорал я. – И еще четверо. Командует капитан.
До капитана наконец, дошло, что от него требуется. Он отобрал четверых и сошел на берег. Я медленно пятился к бугру, держа на прицеле капитана. Оказавшись на несколько метров выше низины, остановился. Были видны и теплоход, и ручей, и протока, и столб с грозным указом местного царя.
– Подхватили! – крикнул я сверху. – И понесли, понесли, понесли! Не останавливаясь…
Капитан отобрал самых сильных. От нештатной работы у них не зародится даже мысли к сопротивлению. Иванов аккуратно нес службу, словно курсант военного училища, впервые назначенный в караул. Он заставил добрых молодцев поднять кверху руки, раздвинуть до упора ноги и так стоять, не переговариваясь между собой. Для укрепления дисциплины он даже не пожалел патрона. Пуля просвистела над головами, и господа моряки сделались послушными.
Грузчики между тем, семеня подошвами, торопились к реке. Ноша оказалась тяжелой. Стационарный двигатель, жестко закрепленный в середине судна, тянул книзу. Носильщики в конце концов не выдержали и остановились, быстро водя боками. Лица мгновенно взмокли. В паховых частях и на спинах неожиданно сделалось мокро. Сало кипело от чрезмерного напряжения.
Ребята продолжали тяжело дышать, косясь в мою сторону. Пришлось дернуть в их сторону стволом и посмотреть в прицел. Не сговариваясь, те вновь подхватили лодку и, бороздя днищем по траве, помчались к реке под уклон.
