Прокурор взял трубку и быстро понял, о чем идет речь. На согласование ушло три секунды. Прокурор рассмотрит документы, несмотря на окончание рабочего дня. Он согласен ждать хоть до утра, если это нужно государству.
Генерал вернул трубку в гнездо. Офицеры встали.
– Действуйте, ребята. Я на вас надеюсь…
Майор с полковником возвращались в Заволжский район. В кожаной папке лежало постановление об объединении двух уголовных дел в отношении Ефремова Олега Ивановича и передаче его в ФСБ по подследственности. Тем самым прокурор Докукин и его команда устранялись от дальнейшего расследования. Кроме того, в деле находилось постановление об изменении меры пресечения.
Народ в «Скорпионе» сгорал от нетерпения. Сообщение обрадовало их. Никто не ожидал, что все разрешится так быстро. Осталось вручить документы Жидкому и забрать Олега. Впятером они вышли на улицу, сели в машины и поехали к бывшим казармам. До официального окончания рабочего дня оставалось полчаса.
– Вы куда?! Нет Федора Петровича!
Упитанная дама преградила путь Виноградову.
– А мы знаем, что он есть!
– Нет его! Рабочий день окончен! Освободите помещение! Сегодня неприемный день! Вам помочь?! Леночка, позвони Прахову. Пусть пришлет…
Дама оставалась неумолимой. Сказывалась длительная школа дрессировки. Помощница взялась было за телефон, но тяжелая рука Японского Царя легла поверх ее ладони. Легла и придавила вместе с трубкой к аппарату.
– Советую не спешить… – Голос у «Сумо» как у немазаной телеги.
– Мы не просто так пришли, – продолжал Виноградов. – У нас документы, с которыми прокурор обязан ознакомиться немедленно.
– Нет советника на месте…
– Тогда скажите, кто ведет дело в отношении Ефремова Олега Ивановича?
– У нас не канцелярия. Идите к Полякову и с ним разговаривайте.
– К Мутному, что ли?
– К кому же еще!
Виноградов вышел в коридор. За ним потянулись остальные. У дверей они разделились. Чтобы узнать, на месте ли Мытный и кто ведет следствие, достаточно одного человека. Степаныч опередил всех остальных.
– Здравствуйте. Не скажете ли… – вбежал он в кабинет Мутного.
– Не скажу. Завтра приходите. Меня уже нет.
– У меня секундное дело всего…
– А для меня это минуты. Минуты складываются в часы, а часы в годы. Не обязан я говорить со всеми подряд. Неприемный день у меня.
– Кто ведет следствие по делу Ефремова?! – выкрикнул Степаныч.
– К прокурору, пожалуйста. Задавайте ему там свои вопросы. Не знаю, кто ведет…
Мутный бормотал себе под нос, закрывая дверь кабинета. В этот миг он находился далеко за пределами здания.
Степаныч от безысходности качал головой. Разорвать сволочь на мелкие кусочки и развеять по ветру. Прямо на месте.
Группа Виноградова остановилась в растерянности, посматривая вдоль коридора. Прокурор пока что не появлялся, однако секретарь по-прежнему стояла на боевом посту.
– А ведь Докукин там, – вдруг решил Виноградов, глядя на часы. – Внутри сидит. Иначе эта дама давно ушла бы. Пять минут шестого. А они работают до пяти. У них же здесь Трудовой кодекс вовсю работает – это же не армия… За мной, парни!
Он двинулся первым.
Царь Японский, как наиболее представительный по внешности, пристроился за ним. Следом шли вперемешку остальные, наступая друг другу на пятки. Секретарша пищала.
Дверь открылась под натиском сразу нескольких тел (внутренний запор не выдержал) – и внутри открылась картина: «Цезарь тоскующий». Докукин сидел за столом, подперев щеку ладонью. Он вскинул кверху глаза, до краев наполненные изумлением и еще чем-то.
– Ознакомьтесь, – протянул Виноградов документы. И дополнил: – Попрошу не тянуть.
– Рабочий день закончился…
– Мы заберем его сейчас же, – холодно произнес неурочный гость. – Государство не может ждать.
– Согласен. – Голос Докукина прозвучал надтреснуто. – Но вы должны понимать, что спешка может лишь навредить. Должен же я ознакомиться с ними. Или вы лишаете меня такого права?
– Так ознакомьтесь же!
Прокурорские глаза побежали по бумажным листам. Нетрудно понять текст. Особенно, если читаешь изо дня в день одни и те же бумажки. На протяжении десятилетий. Из бумаг следовало: «ФСБ наложило лапу». Невероятно! Ефремов – и вдруг дело о шпионаже в пользу Израиля. Вот даже как. Неплохо.
До Федора Петровича дошла вся зыбкость его положения. И впрямь, не может он больше удерживать у себя подследственного. Щекотно слишком. Могут головенку открутить.
– Не могу, товарищи дорогие, ничем помочь, – выдавил прокурор наконец из себя. – Следователь поручил уголовному розыску провести следственные действия. Исаев и Пахомов взяли с утра. Пока не вернули. Идите к ним. Тут рядом. Через площадь…
Действительно. Ничем помочь не может сухарь прошлогодний. Придется идти через дорогу.
– Но вы-то будете еще здесь? – спросил Виноградов. – Вам нужно подписать документы…
Прокурор развел руками. Какой базар! Свои люди. Тем более ФСБ. Сразу надо было представиться. А сам косится на Степаныча. Узнал-таки, паразит.
Посетители вышли, однако в коридоре вновь разделились. Царев, как наименее подвижный, останется и будет наблюдать, чтобы Олега не вывели тайком и не увезли. На нем торчат в разные стороны усы и борода – боится быть узнанным.
Остальные направились к оперативникам.
– Позвонишь по сотовому! – крикнул Виноградов.
Царев стоит в торце коридора около окна. Смотрит вдоль этажа, наблюдая за дверью прокурора. Секретарша по-прежнему не торопится. Великолепная усидчивость. Вот вам и кодекс трудовой. Выглянула из «предбанника», заметила Саню и вновь за косяк нырнула, словно забыла что-то.
Вскоре группа вернулась ни с чем. Пусто в кабинете у Пахомова с Исаевым – там какие-то мужики ремонт делают. Двери настежь. Оперативников след простыл. Никто не знает, где их можно найти. Даже сам начальник управления Прахов со своим заместителем Каракозовым не знают. Такое часто случается. Оперативная необходимость возникла – вот они и уехали по делам. А у самих глазенки туда-сюда, руки трясутся, словно кур воровали.
Виноградов с Борисом вновь вошли к прокурору. Степаныч не пошел. Мог кинуться и задушить человека. Прокурор водил над столом клешнями. Он рад был помочь, да не может. Однако ничего страшного. С утра пораньше все и решится. Стоит ли беспокоиться.
Пятерка вышла на двор и остановилась. Есть над чем подумать: человек вроде бы есть, и в то же время его нет.
– Знаете что? – заметил Саня. – А ведь нам не надо отсюда уходить. – И заключил: – Спрятаться – это да, чтобы не видели. Но уходить не следует.
