Пятерка вышла со двора и остановилась у машин.
– Сделаем так, – предложил Борис. – Мы с Евгением сейчас будем наблюдать со стороны северных ворот. Машин там много. Это не бросится в глаза. А вы оставайтесь снаружи. Неспроста этот в кабинете сидит до сих пор.
Группа разделилась. Степаныч с Царевым остались в «Жигулях». Утомительно тянется время.
– Какого черта он там делает! – изумлялся Степаныч. – Мне кажется, действительно ждет кого-то… Или, может, трахает там эту свою.
– Может и ждет. Полтора часа прошло. Может, за нами наблюдают?
– Это ты правильно заметил. Окна-то сюда выходят…
Ефремов запустил двигатель и включил передачу. Давно надо было изменить дислокацию.
Они завернули за угол соседнего дома и остановились рядом с площадкой для проведения технического осмотра автомобилей. Связались с Виноградовым. Все в порядке. Отъехали за угол. Будьте бдительны.
Телефон запищал почти сразу же. Звонил Карманов. Возле прокуратуры остановилась прокурорская Волга. Домой собрался. Быть на связи.
И вскоре вновь пропищал:
– Тревога, ребята! По коням! Олег в машине! Только что вывели и посадили. Исаев и Пахомов! И с ними паскуда Жидкая… Внутри они были… Смотрите, в какую сторону пойдут. Не ускользнули бы… У него же там кабинет для отдыха оборудован…
Степаныч выехал из-за угла и остановился. Через секунду с общего двора вышла черная «Волга» в сопровождении двух сине-белых «Жигулей» десятой модели.
Пропищал сотовый.
– Не приближайтесь. Держитесь на расстоянии…
– Да ясно…
Вереница из трех автомашин прошла мимо. Приблизилась к перекрестку и, не снижая скорости, пошла в сторону промышленной площадки. Встречные автомашины визжали тормозами. Водители ошалело смотрели на происходящее: на милицейских автомашинах переливались маяки и ревели сирены. Понесло опять кого-то.
Степаныч подъехал к перекрестку и остановился, глядя в зеркало заднего вида: машины Виноградова по-прежнему не было. Секунда, две, три. Наконец она вышла на улицу через дальние ворота и приблизилась.
– Куда ушли? – неслось из мобильника.
– В сторону промплощадки, – отвечал Саня.
– Мы пойдем первыми! Следуйте за нами, – командовал Борис. И проворчал: – Уйдут, козлы запотелые…
Машина Виноградова устремилась по шоссе в сторону площадки авиационно-промышленного комплекса. Комплекса как такового давно не существует. Вместо него образовались самостоятельные предприятия разного масштаба и значения. Распался комплекс. Самолетный завод отдельно. Покрасочное производство отдельно. Аэродром отдельно. Мелочь пузатая тоже отдельно. Чудесным образом выделились. На каждом из предприятий появился свой независимый собственник, который неизвестно кому теперь повинуется и неизвестно чем руководствуется. Формально подчиняется Уставу. Фактически – самому себе. И то отчасти. У всякой малозначительной собственности появился отныне частный собственник. Ничейными остались лишь дороги. Оттого они в таком мерзком состоянии. Нет у дорог хозяина. Ни городу, ни куче этой муравейной они не нужны. Оттого и дыры иногда встречаются прямо на пути, посреди асфальта, в самом неподходящем месте. Смотришь, сидит на дороге с оторванным колесом и кукарекает благим матом – оторвал ступицу вместе с подвеской.
Один такой попался на пути. Бело-синий. С Мигалкой на крыше. Тот самый, что сопровождал Жидкого. Стоит и в затылке чешет. Торопиться не надо было!
Степаныч не просто радовался – он ликовал, потому что на этом месте кавалькада вынужденно остановилась, осмотрелась и вновь бросилась вперед, оставив поврежденную машину вместе с экипажем. Пока оглядывались – потеряли время. То самое, которого Степанычу с Виноградовым не доставало. Сократилось расстояние. Вон и машина черная – метнулась вперед и вновь скрылась, повернув за угол. За ней безотрывно следует бело-синяя машина сопровождения с ярким маяком. Кому-то кажется, что это должно помочь. На самом деле маячок помогает преследователям. Отменный ориентир.
Расстояние между тем не сокращается. Но и не увеличивается. Только бы не нырнули незаметно в подворотню. Не найти будет. Степаныч давит на «железку» до самого пола, опускает, притормаживает на поворотах и вновь давит до упора. Степаныч иногда отстает, но потом вновь догоняет. Когда-то должна же закончиться эта погоня.
Докукин Федор Петрович отлично понимает, чье мясо собака съела. Иначе давно бы связался с УВД и попросил защиты. «Помогите, грабят средь бела дня! Нападение на прокурора!» Он заорал бы благим матом. Но не сделал этого. Молчит в полный рост. Давно бы здесь собрались с мигалками, пищалками. И вертолет бы завис в воздухе. Но нет никого. И не будет. Жидкий умный. Он надеется лишь на одно. Он мечтает хотя бы на короткое время смыться. В машине у него Олег, значит, Жидкий думает убрать его подальше от себя. Я – это не я. И лошадь не моя.
Черная «Волга» сбавила скорость у пересечения дорог и вильнула влево к распахнутым воротам. Машина сопровождения прыгнула за ней. Гонка с преследованием закончилась.
Из машины выскочили трое в гражданской одежде, вытащили четвертого и, увлекая его за собой, скрылись в громадном корпусе. Из машины сопровождения с включенным маяком никто не вышел. Она развернулась и пошла навстречу машине Виноградова. Степаныч отставал метров на сто.
Перед носом у Виноградова опустился шлагбаум – металлическая труба на веревке. Пока Борис бегал в сторожку и материл охранника, прошла минута. Охранник от страха чуть не скончался на месте – отродясь не видел наставленного на себя пистолета. А ведь не виноват он ни в чем. Инструкция. Да и позвонили из службы безопасности. Сказали, чтобы сидел на всех запорах.
– Хочешь жить – молчи, – приказал Борис, выдрал витой шнур из телефонного аппарата, забрал со стола мобильник и вышел.
Машина сопровождения уходила вдали. Экипаж выполнил задание. Больше никаких приказаний не было.
Борис кинулся к «Волге». Водитель находился в машине. Заперся на все запоры, чтобы не ухватили за кудрявый чуб, и сидит. Ждет. По идее, его вообще ничто не должно волновать. Он наемный работник. Ему сказали везти, он везет.
– Кого ты привез, холера заморская?
Через стекло смотрит зрачок пистолета.
– Ментов…
– Прокурора?
– Остался он…
В салоне пусто.
– Пошел!
– Приказано ждать!
– Молчи, коли хочешь жить.
Пистолет вновь уперся в стекло. Маски на лицах. Глаза в прорезях.
– Разинешь рот – не обижайся…
Что лучше – исполнить приказание начальства или оказаться с дыркой в голове? Прокурорский водитель, раскрыв от страха глаза, развернулся и поехал в обратном направлении. Предчувствие не обмануло его. Прокурор играл в рискованные игры и, кажется, доигрался.
