У следующего киоска Степаныч снова остановился. В очереди стоили всего две тетки и один дядька. Рядом по асфальту гремела колесами техника.
Степаныч отвернулся от витрины и обомлел: на него летела старая рухлядь – Зил-самосвал. Шансов на спасение нуль. Бампер грузовика с треском вмялся в стальной киоск и остановился. Кабина открылась. Из нее вышел водитель. Еле внятно о чем-то говорили перепуганные покупатели. Их не задело. Двигатель машины работал на холостых оборотах. Водитель посмотрел под колеса: между ними, едва шевелясь, лежал человек. Водитель прыгнул в кабину, включил передачу и поехал назад.
Ефремов поднимался с пистолетом в руке. Коробка передач хрустнула шестернями, и грузовик вновь пошел вперед. Степаныч прицелился и выстрелил. Машина приближалась. Отскочив в сторону, Степаныч всадил несколько пуль через дверь и дернул ее на себя. Труп водителя свалился под ноги.
Старухи моргали во все глаза. Пресвятая богородица… Спаси и сохрани…
– Правильно сделал! – крикнул старик.
Степаныч отвернул лицо и, сунув пистолет в карман брюк, быстро пошел прочь. Детский садик заканчивал работу, и дедушку ждал внук Андрейка.
– Иван Степанович, вы чем-то расстроены, – спросила воспитательница.
– Сердце слегка прихватило…
– Может, вам таблетку?
– Обойдусь, не стоит беспокоиться.
Забрав внучонка, дедушка, кружа по дворам, пришел с ним домой.
– Уходить надо… Быстро и всем. Без разговоров.
Сноха была уже дома. Ее удивило: Иван Степанович обещал проводить домой, но встречать не пришел. И тут вдруг как обухом по голове. Уходить и всем сразу. Куда? Где их ждут? Почему они обязаны это делать?
– Потому и обязаны, что надолго нас не хватит! – воскликнул Степаныч, – Перебьют рано или поздно.
– Что случилось? Скажешь ты наконец или нет?!
Семеновну трясло. Она ничего не понимала. Ушел и вдруг явился.
– Еще один труп на мне…
– Да ты сдурел, кажись. Царица небесная!
– Вот тебе и царица… Собирайся, говорю. Пулей остановил…
– Никуда мы не пойдем. Иди. Тебе одному легче.
Сын сидел на диване и выглядел безучастным.
– Что же мне с вами делать?
Семья молчала. Никому не хотелось уходить с насиженного места. Не лучше ли оборонять готовое гнездо, чем вить его на новом месте. Ведь нет никакой уверенности, что не найдут.
– Почему ты решил, что надо нам убегать, папа? – спросил Олег. – Если они действуют такими методами, значит, официальных действий с их стороны больше не будет.
– А труп?! Меня же там видели! Там же вообще толпа народа была! На меня все покажут. Это основание, чтобы объявить меня в розыск и прикончить при задержании.
– А он прав, – согласился сын. – Здесь даже Борис не поможет.
Степаныч повесил голову. Жизнь бывает жестока, но чтобы до такой степени – это уж слишком. Не ожидал он подобных выпадов. Перехлест по всем параметрам. Прахов ничего не боится. Он абсолютно уверен в недосягаемости.
– Хорошо. Оставайтесь дома. Но имейте ввиду, что в любой момент за мной могут прийти. А это значит, что в доме может быть обыск. Олегу надо бы тоже уйти. Позже Прахов попробует сыграть на повышение ставок и поставит на кон меня. Другим игроком будет Борис…
– Откуда ты можешь знать?! – крикнула Серафима.
Степаныча трясло от подобных вопросов. Он только что выскочил из-под колес, но речь словно бы шла о ком-то постороннем.
Сын мялся на месте. Найти могут в любом месте. В прошлый раз его взяли по пути на работу. Сколько можно прятаться?! Это не выход из положения. К тому же дома остаются женщины и ребенок. Не может уйти он, оставив их одних.
– Иди один, папа. Я останусь с ними. Борис нам поможет. Он скоро приедет с работы. Мы ему все расскажем, а ты уходи. Бери свою «пушку»…
– Она при мне…
– Бери мобильник…
Степаныч торопился. Понадобится машина, поэтому нужны права.
– Деньги, – напомнила Серафима и протянула свой кошелек.
Степаныч торопливо чмокнул ее в худую щеку. Он позвонит, как только осядет «в тину». Сунул руку в карман и, нащупав предохранитель, взялся за ручку двери.
– Пока, дорогие мои. Было приятно с вами… провести время…
– Не шути так. – Лицо у Серафимы неожиданно сморщилось.
Хозяин ступил за дверь. Какие уж тут шутки.
Ступени ведут книзу, на каждой из них может встретить Степаныча пуля. Прямо в лоб. Доказывай потом, что ты сам жертва преступления, что действовал исключительно в состоянии необходимой обороны.
Выглянул из подъезда. Никого. Время ужина. Даже игроки все слиняли. Выползут через часок-другой.
Степаныч боком-боком, словно рассматривая цифры на дверях, прошел вдоль дома и вошел в заросли акаций. Пробрался к хоккейной коробке, присел на пенек. Зимой здесь обычно заливают каток. Вынул мобильный телефон и набрал номер.
– Боря? На работе не задерживайся – дуй домой быстрее. Одни там одни остались. Мне там нельзя быть…
– Не понял… Поясни… – Борис напрягся.
– Грузовик к киоску прижал. Сдал назад и снова на меня… так что ошибки тут никакой. Пришлось воспользоваться правом…
– Понятно…
– Вечером позвоню. Либо ты сам выходи на связь. Номер знаешь. Прощай…
Отец отключился. Борис был теперь в курсе событий.
Вновь набрал номер. Надо поставить в известность Сашу Царева.
– Вот, значит, как, – рассудительно промолвил Царев. – Приходи ко мне сейчас же…
Степаныч встал с пенька и двинулся среди кустов в сторону частного сектора. Главное – это центральную дорогу пересечь. По ней идет основной транспортный поток, и там могут засечь беглеца. Вот она жизнь пришла: бегать в родном городе приходится. Никогда не думал Степаныч, что придется ему на старости прыгать по-заячьи, ошалело, с выпученными глазами.
Японский Царь поджидал, сидя на лавочке возле калитки. Осмелел в последнее время. Пластиковая пивная бутыль укрылась от солнышка рядом в траве.
– Будешь? – спросил он. И щелкнул ногтем по емкости.
– Какое там!
Степаныч махнул рукой. Сел рядом и принялся рассказывать, бегая взглядом вдоль улицы. История выходила хуже некуда.
– В общем, продолжение следует, – заключил он.
– А я что говорил?! Пока этот потрох блядский сидит там, – палец у Сани вскинулся вдоль улицы, – не видать нам покоя! Айда в избу…
Они вошли во двор, заперли за собой ворота.
– Опять пришлось к тебе, Саня…
– А ты бы как думал?!
