– Каракозова мне немедленно, – распорядился генерал, входя в кабинет Прахова. – Где он вообще? Почему его нет с нами? Он же основное лицо!
– Давление ночью скакнуло…
Генерал сделал удивленное лицо.
– В стационаре лежит, – пояснил Прахов. – Говорят, у него гипертонический криз…
– Говорят, в Москве кур доят! – воскликнул ужаленно генерал-майор и не узнал собственного голоса. «Запахло жареным… – гудело у него в голове. – Корабль дал течь, и крысы по канату побежали на берег…»
– А ну набери поликлинику… Дай, я сам…
Он вырвал из рук полковнику стационарную трубку, сел в кресло и принялся тыкать дрожащими пальцами в кнопки. Связь не устанавливалась. Дурацкий у Прахова аппарат. И кабинет у него такой же. Генерал вскочил с кресла, уронив трубку на пол.
– Оставайся на месте. Ищи свой долбаный сейф… Я в поликлинику.
И вышел, громко хлопнув дверью. Ему это позволительно. Генерал все-таки.
Прахов сел за стол, выудил из-под стола за витой шнур телефонную трубку, положил на место. Потом, достал из кармана мобильник, набрал номер.
– Леня, это я. Как ты там? Ничего? Сам к тебе только что поскакал. Встреть его как следует. Вот именно… Конец связи.
Через час, преодолев лабиринт улиц и бесконечный Волжский мост, начальник УВД быстрой походкой вошел в кабинет заведующего медсанчасти.
– Как успехи? – спросил он заведующего, подполковника внутренней службы, одетого в белый халат.
– Кабинеты физиотерапии ремонтируем…
– Хорошо. Чем у тебя здесь занят Каракозов? Ему что, действительно нужна помощь медиков?
– У него криз ночью случился. Все признаки…
– Точно? – не верил генерал. – Давай вместе посмотрим историю. Болеть у нас стали часто. Работать некому. Неси…
Медицинскую карту стационарного больного принесли, положили на стол в кабинет заведующего, и тот принялся ее изучать. Лечащий врач, женщина лет сорока, сидела здесь же, давая разъяснения.
– Абсолютно все признаки… – говорила она. – Предынфарктное состояние. Но может привести и к инсульту.
Но генерал-майор не дурак. Не зря ему присвоили это звание.
– Как долго сохраняются признаки при обычном течении болезни.
Специалист ответила.
– А если это вызвано искусственным образом? Можно ли этого добиться введением каких-то препаратов?
– О, естественно. – Голос у женщины зазвучал с подъемом. – Конечно! В наше время все можно! Но признаки обычно быстро проходят. С выведением из крови препарата – исчезают и симптомы болезни.
– Вот даже как. И сколько на это должно уйти времени?
– Обычно около суток. Смотря какой у кого организм. Почки, печень…
Специалист замолчала, блестя влажными глазами. Каракозова, кажется, в чем-то заподозрили. В симуляции болезни, возможно. Никогда такого не было, чтобы начальство друг друга подозревало.
– А можно ли сделать анализы на присутствие в крови посторонних препаратов? – спросил генерал.
– В принципе это возможно, – ответил заведующий, – но больной может заподозрить.
– Пусть подозревает. Что вам для этого нужно?
– Ваш приказ и обоснование.
– Понятно. Считайте, что они у вас имеются. Вам сегодня доставят. Но вы не должны с этим медлить. Буду ждать результатов. Связываться непосредственно со мной…
Начальник встал. Широкие лампасы краснели на генеральских брюках. Давно надо было проверить некоторых. Чуть что – моментом на койку улягутся и лежат…
Подполковник проводил генерала до автомашины, возвратился к себе в кабинет и вновь вызвал лечащего врача. Пусть будет так, как требует начальство. Попахивает, правда, нарушением прав человека, но что они могут поделать. С другой стороны, у начальства существует право проверить – не водят ли его, например, за нос.
Врач вышла из кабинета. Вошла в ординаторскую, достала медицинскую карту Каракозова и вписала несколько строк. Затем вошла в процедурный кабинет. В нем, помимо инъекций, производился забор крови на анализы.
– Этот-то, Каракозов, – не удержалась докторша, – того, кажется…
– Чего?
– Закосить решил…
Медицинская сестра в удивлении разинула рот. Не верит она. Для чего ему это надо! Полковник. Работает на износ – вот и надорвался.
– Ага, надломился… Жеребец с племенного завода… Прямо мне его жалко стало…
– Ну все-таки ж…
– Вот тебе назначения. Возьми у него хоть литр – ему, мне кажется, это как комариный укус будет. Пусть проведут освидетельствование. Генерал велел…
Через час больному Каракозову уже было известно о визите начальника УВД в поликлинику. Известно ему стало и о тайной беседе и поручении. Во всех подробностях и даже больше того. Если хотя бы часть из того, что дошло до его ушей, правда, плохи его дела.
А еще через полчаса в кабинете начальника УВД раздался телефонный звонок. Докладывал заведующий медико-санитарной часть: Каракозов потребовал немедленной выписки из стационара в связи с резким улучшением состояния. Грозил всеми карами и обещался дойти до Гаагского суда, если ему не будут выданы необходимые документы.
– Пришлось уступить…
Заведующий извинялся. Не смог удержать. Пришлось с пациента брать расписку, что никто отвечать за его здоровье не будет. Сам виноват, если упадет по дороге.
– Не упадет, – мрачно произнес генерал. – И ничего с ним не случится. Я его сам долечу…
Настало время его терапии. Пусть все дрожат в предчувствии генеральского гнева. Змей Горыныч выходит на охоту.
Вызвать немедля обоих с Праховым! Для дисциплинарной расправы!
Глава 20
– Мой отец не простил бы меня, – бормотал Саня.
– Да забудь ты о нем! Он уже сто лет как умер… – успокоил его Степаныч, прилаживая возле березы кусок дерна.
Он поднял кусок снова, убрал под ним лишнюю землю на расстеленную рядом газету и вновь опустил. Нагнул к земле голову, тщательно присмотрелся: бугра не видно. Осталось полить, чтобы дерн не высох раньше времени и не стал от этого заметным.
– Схожу за водой…
– Для чего?
– Траву полить…
Степаныч взял ведро, вышел кустарником к тропке и направился в сторону Волги.
Саня ошалело посмотрел ему вслед: деньги для чего-то решил поливать… В полудреме он лежал на траве, вяло оглядывая окрестности. Вся ночь у них прошла на даче у Степаныча. Прибыв туда с деньгами, они позвонили Борису, чтобы тот не беспокоился и попадали на кровати, собираясь тут же отключиться. Но сон, как назло, не шел. Они лежали и говорили о событиях последнего дня, о Бнатове, который, как выяснилось, остался в живых. И лишь под утро уснули. И только к обеду, придя кое-как в себя, отправились в лес закапывать деньги.
