Толпа во дворе постепенно рассосалась.
У ворот по-прежнему вел прямую передачу репортер, норовя поймать в объектив Степаныча и Японского Царя.
Те поспешно прыгнули в грузовик с красной полосой на борту и, отворачивая лица, поехали со двора. Найдут кому надо. Если разобраться, они вообще не имеют к этому делу никакого отношения.
Глава 22
Система по-прежнему функционировала. Она разинула огромный рот и проглотила Тренера, Прахова и Клюквина – тех, кто остался в живых. И не икнула. Уголовное дело приняла к своему производству областная прокуратура – слишком много в нем оказалось темных пятен.
Степаныч и Саня знали: не «пятна» виноваты, коррупция. Районным прокурорам нет никакого доверия. Опять найдут к ним ключики, и дело быстренько сомнут. Однако на этот раз настолько все серьезно (Москва требует!), поэтому следствию надо оказаться на высоте положения. В течение года, может быть, удастся обозначить все точки. Главное – довести процесс до конца. Мало охотников в подобных делах разбираться. Слишком велика изворотливость участников. У каждого юридическое образование. У Прахова даже целых два.
Жена у Тренера впервые за два последних года вышла на работу. Мороженым торгует на улице.
Недавние подруги отвернулись от нее разом, но зато вновь приблизились к ней подруги детства.
– Как ты, Эллочка? – жалеют они подружку, едва скрывая сарказм.
– Живем… В состоянии, близком к идиотизму, – отвечает тренерская жена. – С утра мраморного дога выгуливаю. Потом глоток кофе и бегом к хозяину. Может, возьмете у меня?! Отличная собака. Совершенно не кусается…
Подруги выкатывают глаза. Спятила совсем. Самих хоть бы спонсор какой взял на содержание.
– И так ежедневно, – продолжает подруга. – Один выходной. В понедельник. Когда народу никого. Этот еще, представляете, из следственного изолятора колбасы просит. Сигареты дорогие. А где я возьму?!
Из глаз у нее выскочили неподдельные слезы.
– Денег ни копейки не оставил…
Подруги не верят.
– Закопал, может? Ты расспроси его как следует.
– Как?! – орет подруга, размазывая тушь по глазам. – Там же охрана кругом на свидании.
Рядом останавливается мужик. Жалко стало продавщицу. Мороженное не берут – вот и плачет баба.
– Почем? А это? Хочешь, весь ящик заберу? Только не вой. Тоску наводишь…
Опять крутой попался. Бандит, может? Оказывается, что это вовсе не так. С севера недавно прикатил. Холост. Деньги ляжку жгут. Не дай бог, Бнатов узнает!
Подруги толкают в бока локтями. Не будь дурой. Тот далеко, а этот близко. Рядом совсем. Можно даже рукой потрогать. И это не сон. Бери его и уноси вместе с ящиком.
Бнатова улыбается.
В отличие от ментовской братии, помещенной в специальные камеры, Тренер сидит вместе со всеми. Помещение переполнено. Жарища. Тело мокнет от бесконечного пота.
– Расскажи о себе народу, – потребовал в первый же день какой-то мужичок в камере. С ноготь всего будет, а гонору – выше крыши. На Короля отзывается. Да будь ты хоть император! Тренеру по барабану!
Король не обиделся. Тихо отошел и прошептал о чем-то троим.
Примерно через час пришла «малява» и в камере стало известно о новеньком – с «мусорами» общался. А дело ему «шьют» об изнасиловании. Как довесок к ментовскому беспределу. К Тренеру ночью подступили. Сам расскажешь, или за тебя другие это сделают?
– Не виноват я, пацаны, – понял ситуацию Бнатов. – Сплошная «лепнина». Дело, короче, сфабриковали…
«Пацаны» слушают, ехидно улыбаются. Кому он «лепит»!
Тренер продолжал доказывать: покойный братан виноват. Наскочил на одну, а та, коза брыкучая, взяла и сохранила сперму. В бутылочке сберегла. И теперь эта емкость всплыла на поверхность. Ужаснее всего то, что доказать невозможно. Однояйцовый брат. Это значит, что весь набор признаков у них одинаковый. Подсудобили родители.
– Вот даже как?! – удивился Король. – Хорошо… Мы проверим.
На следующий день в камеру вновь пришла записка. Был у сокамерника брат. Как две капли воды походили другу на друга.
– В «ментуре» пахал, говорят? – пристает мужик.
– Пахал, – отвечает Тренер.
– А ты?
– Я-то? Команду от завода тренировал…
Мужик чешет череп.
– Крепко ты, парень, попал. Такое не часто бывает.
Он качает головой. Надо же так случиться. Все у братьев одинаковое. И главное, ничем помочь нельзя человеку. Зато перед камерой оправдался. Иначе на зоне смастерили бы из него отменного «петуха».
Король был вором и не любил насильников.
У Степаныча с возбуждением уголовного дела в отношении Прахова и компании открылось второе дыхание – из секции спортивной не вылезает. Мечтает получить для себя степень.
– Скоро ты станешь бакалавром каратистских наук, – всерьез рассуждает Царев.
– Станешь с вами… – ворчит Степаныч.
Он сидит на самом верху деревянного сруба, оседлав бревно. Без него в строительстве никуда. Сказал, что за неделю можно собрать дом, значит, так и должно быть. Тем более что сруб калиброванный – бревнышко к бревнышку. На специальном станке обработан, пазы отфрезерованы и по углам выбрано. Так что не надо махать топором, как раньше бывало. Сейчас все намного проще. Кладешь бревно, выравниваешь по вертикали, загоняешь в отверстие деревянный «кляп» – и к следующему.
– Взяли!
Находясь по углам сруба, мужики тянут на себя веревки, и бревно, вращаясь вокруг собственной оси, послушно катится кверху по наклонным слегам. Один конец веревки привязан наверху, другой у земли огибает бревно и возвращается в руки строителей. Никакого крана не надо. Знай, руками перебирай. И смотри, чтобы бревно, вращаясь, со слеги во время подъема не слетело.
У Сани вроде бы дом был не маленький. Однако внутри громадного сруба он выглядит игрушкой. Дом пока что оставили нетронутым. В нем по-прежнему живут. С окончанием строительства его разберут внутри и продадут на вывоз в село Архангельское. Новый сруб обработают специальным составом, чтобы не горел и вредитель его не портил. И выйдет из него просторное здание. Коттедж. В деревянном доме и воздух совершенно иной. Легкий и чистый.
Соседи косятся: «Откуда Царь Японский средства на строительство взял?! Жалко, нету теперь «БХСС». Тот моментом бы разобрался…»
Саня чувствует на себе взгляды, однако молчит. «Я точно знаю, – говорит он сам себе, – что у государства я деньги не лямзил… Зато будет где жить Наденьке с Боренькой. Голова у мужа-полковника не будет болеть, где ему средства на дом взять, – даже мыслишка поганая не возникнет…»
Внучка недавно вышла замуж. Народу набралось полный дом. Пришли директор Гайкин, судья Штукатуров, Карманов, Виноградов Евгений. Все с женами. И даже Сорокина с Ворониной, но без мужей. Со стороны Ефремова было человек двадцать, а также от Аннушки. В доме трое суток гремели пляски, и в старинном буфете звякала в стакане забытая ложка. Борис при всех обещал на руках носить Надежду.
