– Думаю, вам лучше сюда больше не приходить, – проговорил начальник, глядя в сторону Филькиной.
Тамара дернулась. Кинулась к бывшему мужу, однако Николай опередил. Встал на пути.
– Вы у меня ответите! – пригрозила та.
– Интересно, перед кем и за что? – удивлялся в углу безногий инвалид.
Посетительница обожгла его напалмом из собственных глаз и выскочила за дверь.
Начальник госпиталя крутил лысиной. Видал за службу всяких, но чтобы таких – впервые. Не женщина – прямо вампир какой-то.
– Вошла и давай жаловаться… – оправдывался он. – Протянула завещание…
– Да разве же это документ? – принялся разъяснять Николай. – Тем более что он отменен другим завещанием… Мне кажется, что вы дадите указание, чтобы эту особу в ваше учреждение больше не пропускали. Могу я надеяться?
Начальник обещал:
– Идемте ко мне в кабинет и все обсудим – какие при людях беседы…
– Поправляйтесь, товарищи офицеры, – проговорил он и вышел из палаты, развевая расстегнутым халатом. – А вас попрошу ко мне… Нет, попрошу-таки… Если не затруднит…
Хитрый тип попался. По лысине видно. Подвел к кабинету, открыл и пропустил Николая впереди себя.
– Располагайтесь…
Лушников понял: чиновник не хочет ссоры и общественной огласки. И, вероятно, боится возмездия со стороны Тамары.
Сели. Рука у начальника скользнула в мебельную стенку. Бутылка долгоносая, темная, и пара рюмок.
– Так и приходится крутиться. То эти тех. То те этих. А мы между ними. Не возражаете?
Лушников отказался. За рулем.
– А я выпью. Нервы. Скажите, пожалуйста… Пришла и словно в душу наплевала. Говорит: «Сводный сын пристает – требует сексуальной близости…» Вы представляете?!.. «Всю, говорит, зиму под подол мне заглядывал…»
Лушников не верил своим ушам. Сказанное свидетельствовало о серьезности намерений – попробуй докажи обратное. Однако документы у него были все с собой, в том числе и билеты. Он вынул их из паспорта и протянул подполковнику.
– Недавно приехал… – проговорил. – И, кажется, вовремя. Сами видите, что с отцом. Прочитали?… Так что приставать в зимний период, извиняюсь, не мог по техническим причинам – расстояние слишком большое. Но теперь понимаю, что тяжко придется… Боюсь я за отца… Она ведь считает себя наследницей.
– А разве же это не так? Она мне показывала завещание…
– Говорю, оно аннулировано другим завещанием, более поздним. Надо бы ей сказать, чтобы успокоилась…
Лушников развернул завещание и тоже протянул медику.
– Вот оно как. Выходит, что так бывает на свете, а я почему-то не верил… – бормотал тот.
Офицер повертел в руках бутылку с коньяком, разглядывая этикетку, и снова убрал в нишу.
– Тирский Андрей Николаевич, – представился он. – Подполковник медицинской службы.
И еще раз попросил извинения. Бывают в жизни огорченья.
Лушников вышел от начальника заведения, направляясь по коридору в противоположную от выхода сторону. Как и предполагал, в госпиталь можно войти со двора – там имелись запасные двери, больше похожие на двустворчатые ворота. Охрана, само собой, отсутствовала.
Майор развернулся и пошел в обратном направлении. В коридоре вновь столкнулся с начальством. Пришлось извиняться: направление перепутал. Вышел из госпиталя, подошел к машине и громко выматерился. Ну, не твари ли! Все четыре колеса оказались полностью спущенными. И, что еще более угнетало, сбоку у покрышек виднелись проколы. Ножом кто-то постарался.
Рядом стояло еще несколько автомашин. Лушников обошел их, осматривая колеса. Ни одной машины не тронули, кроме его серой «Волги». Именно его машина больше всех кому-то «понравилась». Кому – вопрос особый, не требующий большого ума. Однако не станет Филькина орудовать ножом – за углом постоять разве что, посмотреть. Отсюда вывод: не одна приезжала. Настроена твердо, просто переполнена решимостью. Выходит, что следует ждать еще какой-нибудь пакости.
Николай Александрович развернулся и пошел назад в госпиталь, спиной чувствуя невидимый взгляд. Спрятались где-нибудь за аллеей и похохатывают. Вошел опять в кабинет к начальнику, стал рассказывать историю. Тот не поверил, бросился по коридору проверять. Лушников за ним. Вновь подошли к машине.
– Как видите, никто мне их пока что не заменил… А ехать надо…
– Действительно, вас преследуют. Что будете делать?
Лушников точно знал, что: вызывать полицию и осматривать машину. Вероятность задержания негодяя очень мала, зато будет зафиксирован факт, на который можно потом сослаться. Быстро не побежишь. Здесь не тайга. Здесь медленно надо ходить.
Вынул сотовый телефон и позвонил в РОВД. Группу на осмотр места происшествия. Все четыре колеса пробиты. Нет людей? А какое ему дело! Будет ждать… Время пошло…
Проговорил и отключился, продолжая смотреть на Тирского. Как минимум, после осмотра понадобится машина, чтобы отвести колеса в ремонт, а затем привезти назад. Нет еще такого сервиса, чтобы еще и колеса доставляли. Начальник госпиталя обещал помочь. В госпитале Уазик старенький для подобных мероприятий имеется – отвезти-привезти. В гараже стоит. И там же водитель.
Группа прибыла через полчаса. Стандартные вопросы: застрахована ли машина, кому принадлежит, кто мог проткнуть колеса? И еще: имеются ли враги?
А у кого их нет? Тем более у таких людей, как майор полиции? Вынул удостоверение водителя и протянул для ознакомления. Затем паспорт. И под конец служебное удостоверение, окончательно обескуражив следователя.
У того живость появилась в движениях. Достал протокол осмотра места происшествия и принялся проворно писать. Оперативник организовал присутствие понятых – материал должен быть стопроцентным. В течение получаса закончили осмотр и, естественно, ничего не нашли.
– Ткнули, вынули и ушли… – бормотал следователь. – Здесь и не должно быть ничего. Подпишите…
Понятые расписались. Лушников тоже. Протянул следователю заявление и попросил взамен расписку, как и полагалось.
Следователь выдал, поставив роспись…
Домой Николай возвратился к трем часам. Нервы измотаны. Руки и колени испачканы. Спасибо Тирскому – машину с водителем выделил. Нормальный мужик оказался, не оправдал худших ожиданий.
Гирины смотрели во все глаза и ушам не верили. Чтобы женщина и вдруг такое натворить! Это надо с головой со своей не дружить, чтобы с ножиком на колеса кидаться.
– А ты говорил, что можешь жить один. Видал, что придумала?! – У Гирина шевельнулись раздутые ноздри. Не человек – хищник тоже. – Нельзя тебе одному пока что! Порвет на себе кофточку, синяков наделает и побежит в суд – спасите несчастную беженку!..
– Запросто… – подтвердила тетка Настасья. – От сексуального насилия…
