Дядя Коля умышленно нагнетал страсти.
– Однако по поводу нового завещания я бы пока не стал распространяться, – продолжил он, опираясь руками в поверхность дивана. – Дело в том, что это обстоятельство, допустим, может потом пригодиться, поскольку, чует мое сердце, с серьезным противником мы сошлись на узкой тропинке. Молчи. Ни с кем ни в какие разговоры не вступай и на улицу ни шагу.
Подполковник снова покосился в сторону товарища.
– Вспомни еще раз. Подумай. Может, привез из Кореи пуд золота и скрыл? От нас от родных? А что? Бывали варианты. Выпал на парашюте…
– У них, кроме риса…
– …знаю, – перебил Уляхин, – один бронепоезд! Хе-хе… Их шеф по земному шару на нем катается. Так что я бы не советовал… по улицам шастать. Утащил национальное достояние – теперь прячешься!..
Александру Сергеевичу надоело слушать бредни «старого попугая». Сходил на кухню, принес из холодильника бутылку водки и поставил на стол. Воскресенье все-таки.
Попугай округлил глаза:
– Мы люди не гордые – мы и на кухне можем… Особенно если из мелкой посуды, наподобие тазика.
– Уж ты извини, – остановил его друг. – Чтобы потом не говорил – на кухне потчуют…
Уляхин еще больше вытаращил глаза, дернув губами.
– Чтобы в залах, допустим, гостей встречать, надо прислугу иметь… хе-хе…
Достали грибков, колбаски нарезали, хлебца. Рыбку копченую распластали.
– Нельзя мне… – покосился на рыбу Попугай. – Печенка не позволяет. А бывало, допустим, сидишь в лесу. Неделю безвылазно. Один сухарь ржавый останется. Тут и поневоле на подножный корм перейдешь… Десять лет воевать после войны пришлось. А?…
Но все молчали. Лучше пропустить по пять капель для начала. Да песенку спеть. На сопках Манчжурии называется. Выпили по рюмке и стали закусывать.
– Раньше народ проще был, – говорил подполковник. – И преступник, допустим, под стать ему. Но лесные братья – это было нечто. Склады. Базы. Вооружение и обмундирование. Настоящие бои в лесах. И никто об этом до сих пор толком не знает. Скрывали от народа правду… Взять нашу хотя бы армию, что в Советском Союзе существовала. Это же тоже организация была. Потом она распалась. А ведь у нее тоже структуры были. Где те люди? Снайпера, например? Разведчики?
Понесло Попугая. И не свернуть с намеченного пути.
– Так что ты думать должен, Николай, прежде чем шаг ступить… Понятно тебе? Жди момента, когда можно будет ударить. Но ударить именно в тот момент, когда вся конструкция должна будет обязательно рухнуть. А про иски свои забудь. Несерьезно это. Не по-мужски. Если эта красавица в чем-то действительно замешана – она опять появится. Всплывет. Оно же не тонет…
Майор соглашался. Нельзя торопиться.
– Чует мое сердце – плачет об ней пансионат строгого режима. Как бы ее на свет божий вывести? – Уляхин задумался. Потом продолжил: – Для этого на три аршина под землю смотреть надо. Это ведь надо – от горшка три вершка, а тоже туда же. Квартиру ей подавай. Умна… Как же ты так поддался, Сергеич? Неужели не видел сразу, куда она метит?
Сергеич скромно промолчал, глядя на товарища. Чешет себе языком и пусть. Откуда было знать, что все так получится.
– Задать бы ей чесу, чтобы летела, – бормотал подполковник и вдруг резко добавил: – Вот что значит чужим умом жить! Божья коровка… За горло брать надумала…
Квартирный телефон прервал его рассуждения. Николой поднял трубку, выслушал и стал собираться.
– Куда ты? – спросил Уляхин. – А мы?
– А вы сидите. Налить вам?
– Что случилось-то? – Уляхин подскочил на месте.
– Потом расскажу. Кажется, опять кого-то нашли. С признаками насильственной…
Подполковник снова сел. Раньше все-таки было намного проще. Во всяком случае, по выходным не убивали.
Николай быстро собрался и подошел к столу.
– Может, посидишь без меня, дядя Коля, пока меня нет?
Подполковник с готовностью согласился. Махнул рукой, провожая майора – тот может быть совершенно спокоен. Встал, подошел к двери и закрылся позади Николая на цепочку. Чтобы воры обоих не украли.
– Смешного, допустим, ничего нет. – Уляхин знал это абсолютно точно. Откроют двери, пока люди спят, тюкнут по головам – и поминай как звали прославленных кавалеров. – Сейчас ты бодрствуешь, а через пять секунд тебя, допустим, в сон потянет после рюмки… Наливай!..
Лушников подчинялся. Взял в руки бутылку и стал наполнять рюмки. Какой-то дурак мог придумать, что Уляхин Николай решил продать свой квартиру. И Лушников сразу поверил. Наверняка Тамара и придумала. Больше некому. Чтобы показать, что не все такие недоверчивые, как Сергеич. Слава богу, сын вовремя приехал – не дал осуществить коварные планы.
– За тебя, подполковник…
Уляхин сморщил иссохшее лицо.
– За нас обоих, майор.
Поднял рюмку и плеснул в себя ядовитую жидкость. И еще больше сморщился. Как он ее раньше пил, понятия не имеет. Яд и есть. Прямо голимый. И чтобы заесть, взял с блюда кусочек рыбы. Что уж теперь говорить о печени, если водку сосут сидят.
– Включи телевизор, Саня, – попросил Уляхин.
Тот протянул руку, взял с тумбочки пульт и нажал кнопку. «Самсунг» быстро разогрелся и стал показывать региональные новости.
«На пустыре ранним утром, – говорила, захлебываясь, ведущая, – обнаружен полуобгоревший труп мужчины лет сорока. Документы отсутствуют. Причины гибели устанавливаются…»
По лицу ведущей не было понятно, скорбит она или радуется. По губам сквозила улыбка: бомж какой-то, вероятно, нашел свой конец – туда ему и дорога.
– Вот и еще одна могила на нашем кладбище прибавилась. Растем помаленьку, – проговорил Уляхин и закашлялся. Вынул свернутый платок, утер губы.
– Все там будем, – проговорил Лушников. – Вот ушел у меня Николай. А кто его знает, как у него сложится сегодня на работе. Когда жил от меня далеко, я о нем почему – то не беспокоился.
– Нормально у него будет. Только ты сам теперь тоже смотри – народ, допустим, ушлый пошел…
За разговором да за телевизором бутылку эту старые друзья быстро оприходовали. Уляхин стал смотреть телевизор, надоели разговоры на вольные темы. Хозяин пересел на диван, лег, чтобы лишь ноги вытянуть, и незаметно задремал.
…Майор Лушников прибыл в дежурную часть, следом за ним приехал Драница. Остальных дома не застали. Оперативно-следственная группа только что выехала. Сели в машину Драницы и тоже поехали к месту происшествия. Кому-то понравилось жечь трупы. Причем в самых неподходящих местах. На виду у людей практически. На этот раз покойника обнаружили в парке «Прибрежный». В позе боксера. На бетонной плите с двумя круглыми отверстиями посередине и грудой головешек. Сгоревшее деревянное сооружение оказалось местным сортиром.
