– Давай, папаня, – скомандовал сверху сын. – И сразу уползай книзу.
Сергеич скользнул вдоль стены. Нажал выключатель и поспешно шагнул на лестницу – внизу стены толще. Только бы сын под огонь не попал. Лушников просился сам лечь вместо него, но тот не согласился. Тебе, сказал, в микроскоп смотреть, а не в оптический прицел.
Скрепя сердце пришлось согласиться.
Сергеич стоял на лестнице. Спустился на две ступени вниз и смотрел через открытую дверь в пространство мансарды, видя лишь противоположную стену.
– Ложись! – раздалось сверху.
Почти сразу же стеклянная пыль мелькнула из-за двери от окна, ударив в сидящего на стуле «человека», а от реки донесся ослабленный расстоянием хлопок выстрела. Почти не слышимый. Так звенят испорченные глушители. И в ту же секунду на чердаке тяжело ударило, и сквозь щели посыпалась пыль.
Со стороны церкви опять хлопнуло, чиркнув где-то выше. По чердаку. Вероятно, засекли огневую точку. Сын почем-то больше не стрелял. Сергеич кинулся кверху. Манекен лежал с перебитой головой. Клочья ваты торчали в разные стороны. Вскочил на приставленную к стене лестницу, отворил узкий люк и нырнул в узкое и душное пространство.
– Где ты, Коля?…
Сын молчит. Лежит на спине, запрокинув голову, в стороне от винтовки. Откатился в бок.
– Коля…
– Сделай снайпера, папа…
Сергеич опустился рядом. Поднял винтовку, припадая к прицелу, и стал торопливо искать мишень. Как когда-то на полигоне. Вместо нее на колокольне сидел человек. Виднелась лишь голова. На лице опять та же маска. Рядом винтовка с набалдашником.
– Бей левее, перекрестьем в плечо, – проговорил сын.
Отец не стал переспрашивать, почему так, а не иначе. Положил перекрестье точно в подоконник – туда, где должно было бы быть именно левое плечо, и поймал мягкий спусковой крючок. Выбрал слабину и задержал дыхание. И даже не понял, что выстрелил. Только увидел, как «мишень» скрылась за подоконником.
Конечно, виновата в том была пуля. Человек лежал на колокольне и больше не поднимался. С боков к церкви приближались двое оперативников в штатском, скрываясь за домиками. Они поглядывали вверх, целясь из автоматов.
Сергеич вскочил на ноги, уцепился в тело сына и подтащил к люку. В темноте не видно, куда его ранило. Черная куртка под ним разбухла. Он мычал, пытаясь, что-то сказать еще.
– Сейчас, – торопился отец. – Мы вместе… Помоги только мне спуститься… Давай. Я первый, а ты за мной. Время, сынок! Напрягись!
Нырнул ногами вперед, закрепился на лестнице и подхватил на себя сына.
В голове поплыли круги. Сын лежал на спине у отца. Только бы не соскользнул вниз.
Сергеич осторожно перебирал ногами. Достиг пола и тут же повалился под тяжестью, но не уронил. Как раз на кровать угодил. С трудом выскользнул из-под тела и стал срывать одежду. Рубаху второпях разорвал – пуговицы летели по сторонам. С трудом снял сырой рукав.
Пуля угодила в плечо, прошла навылет. Кровь торопилась истечь из слабого тела – хоть пробкой затыкай. Сергеич схватил со стола аптечку, вынул тюбик с иглой, снял предохранительный колпачок и воткнул сыну в ягодицу. Потом выдавил содержимое. Все без остатка. Противошоковое. Затем ввел препарат для свертывания крови. Он точно знал его название. Лишь после этого уцепился за бинт. Сорвал упаковку и стал мотать через подмышечную впадину. Марлевая повязка не хотела держаться. Сползала. Содрал с сына остатки рубахи. Торопливо кинул бинт под обеими подмышками, завязал на груди, после этого стал закрывать рану, вращая упаковку вокруг плеча. Оборот. Нырок под петлю, оборот вокруг марлевого жгута, подтянул и к спине. И там тоже самое. Упаковка под марлевый жгут, снова оборот вокруг марли, чтобы не скатывалось, и в обратную сторону. Только так можно закрепить повязку. Только так она не сползет. Это было нечто, напоминающее повязку «чепчик», накладываемую на голову, с двумя лямками до подбородка. Бинт быстро кончился. Порвал вторую упаковку и стал мотать крест накрест, временами закрепляясь петлей за жгут. Израсходовал и вторую упаковку. Уцепился за лейкопластырь и, открывая куски липкой материи, закрепил бинт по краям. Кажется все. Потеря крови. Лицо бледное. Сколько же сын потерял крови?
Боже! Сергеич вздрогнул. До сих пор не вызвал скорую. Выхватил телефон и набрал 03.
– Огнестрельное ранение… Дачный участок в районе села Городищи… Раненый Лушников, год рождения… Вызвал отец…
Диктовал данные. Всем нужны почему-то в первую очередь сведения о больном, а не о месте его нахождения. Вот она, система. Насквозь административная.
С трудом дождался, пока ему не ответят, что выезжают. Отключился и снова набрал номер. Теперь звонил в дежурную часть Заволжского РОВД. Им быстрее приехать, чем сельским. Тем более что свои сотрудники там действуют, не чужие. Ответил начальник РОВД Гаевой. И тут же сказал, что выезжает лично.
Скорая и полиция прибыли в одно и то же время. Гаевой вбежал в дом и кинулся к сыну. Медики хмурились, отстраняя руками посторонних.
– Дайте исполнить профессиональный долг…
Быстро измерили давление. Воткнули в вену иглу с длинным шлангом и подняли кверху емкость.
– Что-нибудь применяли? – спросил доктор.
Сергеич показал тюбики. Врач понимающе качнул головой. Правильно сделали, потому что вовремя. И повязка вполне нормальная.
Сына положили на носилки. Двое сотрудников подхватили их и понесли к выходу. Медсестра торопилась рядом, стараясь держать капельницу выше тела.
– Я с вами!
Сергеич метнулся следом.
– Вам надо остаться, – потребовал Гаевой…
– Алексей Иванович…
Тот не хотел понимать.
– Это же мой сын…
Подполковник оказался неумолим:
– Раненому могут помочь только врачи. Не надо им мешать. Расскажите нам, что здесь случилось…
Рация в машине громко пропищала, и голос торопливо сообщил.
– Церковь оцеплена – что будем делать?
– Ждать! – крикнул подполковник, обернувшись к Дранице. – Передай им… без меня не начинать.
Сергеич торопливо рассказывал, как было дело. Скорее всего, снайпер понял, что за ним наблюдают. Николай тоже стрелял, но не попал. Вероятно, винтовка оказалась непристреляна.
– Понятно… Будьте на месте. – Гаевой торопился. – Не следует вам туда пока что ходить. Мы вас позовем позже. Возможно, там будет бой. Нам еще не известно, сколько там на самом деле человек. Возможно, там целая банда…
Проговорил и прыгнул в «Волгу». Остальные сели в «Уазик» Драницы. Хлопнули дверями и поехали вдоль линии, разрывая темноту фарами. Как быстро стемнело. А ведь когда возникла перестрелка, было еще светло.
Сергеич вошел в дом и поднялся на второй этаж. Снова взял в руки бинокль и стал наблюдать в сумерках за строением. Когда-то давно в эту церковь ходили молиться. Сергеич не помнил. Этого не было на его веку. Церковь к тому времени, когда он стал себя помнить, уже была закрыта. Крепкое кирпичное здание отдали вначале под склад, потом и вовсе о нем позабыли, и здание стало ветшать. Стальную крышу со временем истрепало ветром, а на сырой стене проросло деревце неизвестной породы.
