Однако сама села в троллейбус и через две остановки снова вышла. И даже радостно улыбнулась, заметив напротив торгового центра знакомую фигуру. Катерина оказалась одна. Либо денег ей не доверили, либо решилась одна идти, и деньги в дамской сумочке – вон как бок отпирает.
Подошла, утирая пот со лба.
– Ну, как ты? – спросила. – Идем?
Та вместо ответа хлопнула ладошкой по сумочке.
– Деньги принесла? – вновь спросила Бачкова. – Покажи, а то я не верю…
Катя обернулась по сторонам, придвинула к груди сумочку и раскрыла. Внутри лежали плотными рядами зеленоватые пачки в банковских упаковках.
– Только бы освободили Саньку, – завела она старую песню.
– Обещал сегодня рассмотреть, – соврала Людмила. Потом добавила, развивая мысль: – Войду я одна. С деньгами. А ты постоишь в коридоре.
Катерине оставалось лишь соглашаться и надеяться на торжество справедливости. Не виноват родственник. Не заслуженно к нему так…
Бачкова взяла у нее из рук сумочку и, бросив взволнованный взгляд вдоль улицы, ступила к подъезду прокуратуры. Вошли внутрь. Поднялись на нужный этаж. Присмотрелись – пустынно в учреждении. Две бабки сидят у одной из дверей да трое наголо стриженных подростков толпятся у выхода.
Бачкова шагнула к обитой черным дерматином двери. Взялась за ручку и скрылась в темном тамбуре, плотно прикрыв за собой дверь. В темноте торопливо рванула на себя клапан сумки, запустила руку и вытащила на ощупь несколько пачек. Кажется, четыре. Ровно половину, получается, и положила себе в карман бордового пиджака. Закрыла сумку на замочек и только после этого дернула на себя внутреннюю дверь, попав под конец в просторное и светлое помещение.
Прокурор Зудилов сидел за широким письменным столом, сгорбившись над бумагами. Поднял на вошедшую глаза и молча указал ладонью на стул.
– Зря вы по телефону по таким вопросам, – проговорил он. – Могли бы вначале придти…
– Понимаете, человек уезжает…
Зудилов качнул головой. Потом отвернулся вместе с креслом к окну, встал и пошел к двери.
Бачкова смотрела ему вслед. Лысина по середине. Красная. Натруженная, словно он перед этим головой пахал. Даже жалко стало человека.
Прокурор вернулся в кресло и тупо уставился в стол. Словно муж на свидании с бывшей женой: жили вместе немало, а сказать нечего.
Бачкова сообразила. Дернула к груди сумочку, раскрыла и достала оставшиеся пачки. Собрала в одну, протянула. Их оказалось четыре: ровно поделила Люся.
Зудилов молча принял, метнул взгляд на достоинство купюр и швырнул в стол, как кидают канцелярские принадлежности. Молча, не думая. При этом ни один мускул не вздрогнул у него на лице. Привык человек к своей должности. Давно сидит и ничего не боится. Настолько все в его системе отлажено, что дальше просто вредно мыслить.
– Значит, можно надеяться? – задала Бачкова наивный вопрос.
– Почему нет? – удивился прокурор. – И почему только надеяться?…
Взгляд у него вновь заблудился среди бумаг на столе. Было среди них и дело маленького человека, за которого только что уплатили. Прокурор вынул это дело из вороха. Молча показал пальцем в корочку и отложил в сторону. Дело на контроле у него самого. И снова кивнул. Многозначительно.
«Можете идти со спокойной совестью», – читалось во взгляде.
Бачкова поблагодарила. Встала и направилась к выходу. Своей рукой отворила запор английского замка и вышла в пустой тамбур, чувствуя некоторую обиду за банальность происходящего. Прикрыла за собой дверь и двинулась в потемках к внешней двери. Всего шаг – и ты в коридоре. Наугад толкнула перед собой двери и вывалилась наружу в объятия секретарши.
– Как ты?… Страшно, небось?…
Верещит, дура… Рядом типы какие-то. Улыбаются сквозь зубы. С боков зажали, пройти не дают. Засада!..
Поняла Людмила. Да поздно. Дернулась назад и прочно застряла в объятиях двоих мужиков. Еще несколько таких же стоят рядом. Среди них узнала капитана Драницу. Убойный отдел… Мамочка дорогая…
Прокурорскую дверь отворили вновь, и пошли внутрь гурьбой, увлекая за собой Людмилу и секретаршу.
– Куда лезете! Здесь вам не стойло! – рявкнул со своего места прокурор, на глазах багровея. – Бороться надумали – отправляйтесь на стадион…
Однако слова прокурора больше ничего не значили. И он сам не был уже прокурором. Старый юрист вдруг подумал: «Ошибся, кажись, навсегда». Вскочил и метнулся к окну, желая тут же выброситься на твердую мостовую, но ему не дали. У подоконника ловко поймали за локти, перехватили и слегка свели за спиной запястья.
– Нас учили этому в школе для легавых… – сухо и размеренно проговорил Драница. – Поэтому попрошу не шевелиться, гражданин Зудилов.
– Вы за все ответите! – продолжал тот угрожать, садясь в кресло. – Сполна, между прочим!..
– Шакал охотится на детенышей антилоп, а мы на шакалов, – сказал сам себе Драница, приближаясь к столу.
Следователь Ким Ли Фу громко объявил:
– Понятые, приступаем к осмотру! Подозреваемому предлагаем выдать все полученное…
Зудилов покрылся пятнами.
– Что находится в вашем столе? – спросил Ким.
Однако прокурор решил молчать. Отвернулся и блуждал взглядом в заоконном пространстве.
– Тогда мы приступим… Попрошу встать из-за стола и нам не мешать. Драница! Личный досмотр, пожалуйста.
Прокурора молча подняли за локти. Быстрые руки побежали по карманам. Ничего, кроме носового платка у того внутри не нашли. Зато в столе оказались четыре пачки российских рублей тысячными купюрами. Вероятно, для прокурора это была мизерная сумма, учитывая нынешний курс доллара. Однако это была сумма, равная половине стоимости квартиры.
Бачкова, сидя, ерзала в углу. Несчастный стул скрипел под бременем тяжелого тела. Падение четырех пачек рядом с ее ногами было почти не заметным, однако Ли Фу услышал. И понятые приметили. Зафиксировала это и видеокамера эксперта Люткевича. И все расценили это, как попытку избавления от вещественного доказательства. Деньги подняли и сразу спросили у мадам, не ей ли они принадлежат. Но та наотрез отказалась от них. С какой стати! Подкинул, может, кто…
Изъятое упаковали в заранее приготовленные плотные конверты и скрепили печатями. На картоне красовались подписи следователя и понятых. Следователь закончил составлять протокол осмотра и дал его подписать понятым. Затем предложил прочитать прокурору и поставить подпись. Но тот отказался читать и тем более подписывать.
Следователь продолжал задавать вопросы – камера снимала.
– Скажите, для чего к вам приходила гражданка Бачкова?
Прокурор смотрел непонимающим взглядом.
– Что, значит, приходила… – выдавил он из себя. – Она и сейчас здесь. Надо ей было – вот и пришла.
