– Господа, вы не хотите открыть окна и пустить свет в дом? – нарушила тягостное молчание Марго.
– Все останется, как было при ее светлости, – категорично заявил де ла Гра.
Снаружи послышался шум – приехала полиция.
– Мишенька! – Шарлотта прижалась к нему, горько рыдая. – Вы уже знаете?
– Я ничего не знаю. Едва мы приехали, я тотчас побежал к вам. Отчего вы плачете?
– Моя мать… – и ни слова больше, одни рыдания.
– Успокойтесь, Шарлотта, – обнимая ее, говорил Уваров. – Я с вами, ничего не бойтесь. Скажите же, что случилось?
Она немного отстранилась, заглянула ему в лицо. Даже в темной, как в склепе, комнате с одной горящей свечой Уваров разглядел ее глаза. Они были такими потерянными и несчастными, столько было в них слез и боли, что у Мишеля сжалось сердце. А Шарлотта, кусая губы, несмело спросила:
– Все думают, будто я убила няню. И вы?
– Нет-нет! Ни я, ни моя сестра, ни подполковник так не думаем.
– Вы нарочно успокаиваете меня, – не поверила она.
– Я говорю правду, – мягко убеждал Уваров, слегка коснувшись ссадины на левом виске девушки, нанесенной настоящим убийцей. – Шарлотта, вы так и не сказали, что приключилось.
– А моя мать уверяла, будто полиция обвинит меня, – не ответила она. – Меня нашли с няней… теперь с матерью… Кузен и дядя послали за полицией. Что со мною будет?
– Вы пугаете меня…
– Моя мать мертва. Ее убили, как няню… Мишенька, в нашем доме поселилась смерть, она караулит меня.
Уваров прижал ее к себе. Она плакала, судорожно вздрагивая, а он, искренне сочувствуя девушке, понимал, что утешения не помогут. Так простояли несколько минут, за это время Мишель нашел единственно правильное решение. Взяв в ладони лицо Шарлотты, внушительно, не оставляя сомнений в том, что она теперь под его покровительством, сказал:
– Не бойтесь ничего. Я с вами. Идемте.
Ардальон в дождевике выглядел крючком, на котором болталась поношенная тряпка серого цвета. Он пыжился, создавая образ всезнайки, держащего свои знания в тайне. Несмотря на тяжелые обстоятельства, Марго в душе потешалась над ним. Она не выносила людей, лишенных простоты, имеющих необоснованную заносчивость. Впрочем, заносчивость никогда не бывает обоснованной. Марго обдумывала, как применить улики, но чтоб никто не догадался о ее намерениях, ибо тогда станет мишенью она.
– Где ее светлость? – спросил пристав.
– В карете, – взял на себя право вести переговоры де ла Гра.
– Кто первым обнаружил ее светлость?
– Дочь, – ответил фон Бэр.
В зал вошли Уваров с заплаканной Шарлоттой, на ее платье виднелись пятна крови. Мишель усадил девушку на стул, сам остался стоять рядом, держа ее за руку. Пристав, находясь на середине зала, словно гладиатор на арене, повернулся к ним:
– Мадемуазель, как вы обнаружили ее светлость?
– Я села в карету, – робко начала Шарлотта. – Думала, моя мать спит, пыталась разбудить ее. Потом Никифор посветил…
Дальше она не могла говорить, душили слезы. Ее состояние не помешало приставу продолжать задавать вопросы:
– В котором часу это было?
– В три, – выговорила девушка.
– А зачем вы в столь поздний час сели в карету?
– Мне приказала моя мать в три часа ночи сесть в карету. Она хотела увезти меня отсюда.
– Почему же ваша матушка намеревалась увезти вас?
– Она не сказала, только приказала…
Ардальон прошелся, сделав круг. Он обдумывал следующий вопрос, который и задал после небольшой паузы.
– Ваша няня, мадемуазель, тоже убита? – прозвучало неожиданно для всех.
Шарлотта подняла на него глаза с выражением отчаяния и мольбы. Он в упор, безжалостно смотрел на девушку, смотрел так, будто разоблачение готово слететь с его уст. Марго, догадавшись, что пристав откуда-то знает о смерти няньки – а ведь герцогиня настаивала на сохранности тайны! – исподволь изучала реакцию барона, баронета и де ла Гра. Они были удивлены, и только. Первым нервно выкрикнул фон Левенвольде:
– Откуда вам известно про няню?
– Стало быть, это правда? – торжествовал пристав, водя глазами победителя по лицам. – Господа, я желаю знать, что произошло с няней и где ее труп. Хочу напомнить, что сокрытие преступления…
– Мы знаем, – раздраженно промямлил барон. – Ну, да, да, нянька умерла позапрошлой ночью, ее похоронили.
– У нас есть сведения, что старуху убили, – сказал пристав. – Убили в усадьбе. И при том присутствовала мадемуазель. Не так ли?
– Так, – выдавила чуть слышно Шарлотта. – Меня ударили, я лишилась чувств…
– А вас почему-то не убили, – заметил пристав с оттенком загадочности.
– Взгляните, сударь, – сказал Уваров, подавляя гнев. – У мадемуазель кровоподтек на виске и щеке, что доказывает – она тоже пострадала. Полагаю, убийца не успел расправиться с мадемуазель, мы спугнули его.
– Прекрасно, господа, – самодовольно произнес Ардальон. – Вы сокрыли преступление. Как сие понимать? (Все не проронили ни звука.) Означает ли ваше молчание, что вы знаете убийцу?
И он многозначительно уставился на Шарлотту.
– Ничтожество, – обронила Марго себе под нос.
– Что-с? – Ардальон повернул к ней ухо, слегка наклонив голову.
– Говорю: ничто так не ужасает, как несправедливое обвинение.
– Я покуда никого не обвинял-с, – ехидно улыбнулся пристав.
Графиня поняла: к счастью, он не расслышал вырвавшееся у нее оскорбление. И еще: сейчас следовало расположить к себе этого в прямом смысле маленького человечка, имеющего непомерно большие запросы. Запросы карьериста, который надеялся прославиться как лучший служащий в сыскном деле, получить награду и повышение, для чего он готов обвинить в чудовищных преступлениях несчастную, ни в чем не повинную девушку. Марго вскочила с кресла, подплыла к нему и принялась безбожно льстить:
– Ах, как мы надеемся на вас! Только вы способны разобраться в такой ужасной путанице. Мы не меньше вашего потрясены происходящим, я так просто дрожу от страха. Вы обязательно найдете убийцу, а я со своей стороны сообщу мужу, статскому советнику графу Ростовцеву, о ваших достижениях. Представьте, на моего брата недавно было покушение, мы с подполковником вовремя подоспели.
– Вы видели нападавшего?
– Только силуэт, ведь было сумеречно. Ардальон Гаврилович, можно поговорить с вами наедине? – незаметно для окружающих шепнула она.
– Извольте, ваше сиятельство.
Пристав и Марго вышли на воздух, отошли от дома…»
16
Мужа София навещала в одно и то же время – после утреннего обхода врачей. Везя ее в больницу, Артем торжествовал в отличие от нее:
