– Вы плохие! – говорил трехлетний Богдан. – Папа приедет, он вам даст.
Дети говорили ему, что папа еще не скоро приедет, что он зарабатывает деньги, но Богдан на каждого мужчину, который приходил в дом к Кате, всегда смотрел с интересом. Вот и на Рафаэля пристально пялился и ждал, когда тот ему скажет: «Ну что, сынок, иди ко мне!».
А Даша продолжала отбиваться от Полины, которая была более агрессивной и настаивала на том, что их папа Амиран.
– Наш папа грузинский царь! – настойчиво повторяла она. – Я тебе точно говорю, Богдан, – поворачивалась она к брату, когда видела, что Даша не обращает на нее внимания, – Богдан, ты знаешь, что наш папа грузинский царь?
Катя вздыхала, смотрела на детей и понимала, что им нужен отец. Но она не хотела замуж ни за кого. Она была настолько опустошена проблемами, которые выжгли ее изнутри. Казалось, в ней нет больше жизни. Сердце было вывернуто наизнанку и высушено.
– Сердце у меня зеленовато-желтого цвета, изъеденное морщинами. Вот такое сердце я в себе чувствую, – говорила Катя, вздыхая.
– Так нельзя, – кричала на нее Зуля. – Тебе нужен мужчина, он нужен тебе для здоровья, – продолжала настаивать подруга.
– Глупости все это, я не видела ни одну женщину, которой муж продлил бы жизнь. А знаю многих, которым он ее сократил.
– Нет, это в тебе говорит обида от гордыни. Ты считаешь себя выше всех мужчин земли.
– Нет, я помню, что Бог мужчину создал первым, – пыталась обороняться Катя. – Но мой мужчина прошел мимо меня. Не всем же должно везти с мужчинами или наоборот? Главное у меня есть дети. И главное, я не одного аборта не сделала. Хоть здесь не согрешила. Я буду хорошей бабушкой, буду нянчить внуков, и буду надеяться, что моим девочкам повезет больше, чем мне.
– Ой, не смеши меня, ты себя уже в старушки записываешь в тридцать четыре года?! Да сейчас возраст первородящих приходится на сорок четыре года. Такая тенденция нынче в моде, а тебе еще самой рожать и рожать. Тем более ты аборты сказала, никогда делать не будешь.
– Да, я же старомодная, как ты говоришь, аборты делать не хочу. Ты знаешь, моя мама, покойница, меня с сестрой родила очень рано и ушла из жизни вместе с отцом. Затем я сестру потеряла при землетрясении. И так жалела, что у меня больше никого нет. Я сказала сама себе, сколько Бог даст детей, столько и буду рожать.
– Мама погибла в авиакатастрофе, ты говорила? А папа?
– Да, мама разбилась на самолете, а с папой произошла другая история, я не хочу об этом вспоминать, – сказала Катя и вздохнула. – Но осиротела я в тот самый момент, когда папы не стало. Мама меня предупреждала, что он высокую планку поднял и мне трудно будет найти мужа по душе. Я осталась с сестрой без родственников, когда мне было шестнадцать лет. В институте познакомилась с Сергеем и забеременела Настей. В семнадцать родила. Ну а дальше, ты все знаешь, лекции, учеба, Лера возле аудитории Настю таскает в коридоре, а я экзамены сдаю. А ты спрашиваешь, за что я Лерку люблю? Да она со мной все пять лет с Настей по коридорам института проходила. Мы же учились в одной группе с ней, в институт вместе поступали.
– В одном институте вместе учились, дружили, но Лерка так и не стала хорошим человеком, – перебила ее Зуля, которая недолюбливала ее подругу.
Это была женская ревность. Она ничем не отличалась от мужской. Ревность, конечно, не очень хорошее чувство, – сидит в тебе этот червячок, грызет тебя изнутри, накручивает тебя, – иди, проверь, она тебя не любит. Иди, посмотри, на кого он глянул, а почему он задумался, наверное, кого-то вспоминает? Изощреннее фантазерки, чем ревность никогда не бывает, она такое тебе наплетет в твоих мозгах, что извилины сворачиваются в клубок шипящих змей и выползают из тебя в виде искаженного злостью лица, которое шипит, что оно все знает и можно ему ничего не объяснять. И с этой фразы вспыхивает скандал, схожий со «Вселенским потопом» и топит вокруг тебя все чувства, желания, сокращая тебе и всем вокруг тебя жизнь. В лучшем случае все заканчивается мордобоем, а в худшем, – скамьей подсудимых, где аффект, при котором ты совершил убийство тебя же успокаивает и говорит: «Ничего, за меня тебе скостят срок, зато мы задушили эту гадину– ревность».
В дверь позвонили условным звонком. Катя с Зулей и Машей удивленно уставились на дверь. Зуля сразу собрала всех детей и повела их укладывать спать, а Маша на цыпочках подошла к двери и громко спросила: «Кто там?»
– Это я, – раздался жалобный голосок Леры. – Ваша мамка пришла, молочка принесла.
– Лишь бы, Лерка, ты сама не была в волчьей шкуре, – засмеялась Маша, обнимая землячку.
– Машка, ты что у Катьки прописалась? – недовольно спросила Лера. – Сашку еще не выпустили из тюрьмы?
– Почему, выпустили. Он у меня разводит цветы, теплиц настроил, занимается бизнесом пенсионера. У него все получается. К нему теперь местные цветоводы ездят, оптом скупают. И знаешь, кто главный оптовик у него? Твоя мама. Ты хоть бы съездила, проведала ее.
– Ага, чтобы Амиран меня там же и задушил. Ну ладно, принимайте подарки, – крикнула Лера, протянув Маше торт «Кокетка».
Это был любимый торт Кати. И не только ее.
Катя удивилась и сказала, что они только что про нее вспоминали и что Лера будет жить свои положенные сто двадцать лет. Именно столько лет дал нам Господь с первого дня нашего рождения, но каждый грех, забирает у человека год. А у некоторых будущие грехи забирают душу даже еще не родившегося младенца. Все грехи были давно подсчитаны и зафиксированы Создателем. Сам человек не может справиться со свободой, которую подарил ему Бог. Он начинает колобродить по жизни, с усиленной старательностью набирая и увеличивая свои грехи, которые, как пуды держат его на Земле и не пускают туда, где красиво, поют птички и нет никаких проблем и болезней.
– Лера, а что разве еще не поймали Амирана? – спросила Маша удивленно. – Этого гада давно посадить нужно.
– Кого посадить, он подданный Америки. Ты думаешь, откуда у него эти нефтяные скважины по всем Эмиратам? Ты там хоть одного русского видела? Зато в Тюмени он – русский, а в Цалке он, – грузин. У него весь мир принадлежит ему одному. Деньги купят всю правду на Земле, ты разве забыла?
В это время из спальни выбежал босиком Богдан в красивой пижаме. Он подбежал к Лере, протянул ей руки.
Лера взяла Богдана на руки, обняла его, поцеловала.
– Кого мне этот ребенок напоминает? – удивилась Лера. – Зуля, ты случайно не знала грузинского князя Амирана?
– Больше мне делать нечего, как с грузинами связываться? – пробубнила Зуля, и выхватила грубо Богдана из рук Леры.
Катя быстро поставила на плиту чайник, разрезала на кусочки красивый торт, разложила всем по тарелкам. И заметила, что им после шести есть нельзя, а позже можно. Кстати, она внимательно посмотрела на Леру, про себя отметила, что та неважно выглядит и очень расстроилась за подругу.
– А где ты так долго пропадала? – спросила Катя.
