Вот как описал увиденное англичанин Макс Даутендей:
«Круглые двери из розового стекла были открыты, и внутри сидели проститутки с громкими именами, пришедшие в лодки вместе со своими друзьями, чтобы поужинать…
Целый ряд освещенных окон открыт в сторону берега, а внутри на полу сидят милые девушки, тесно прижавшись друг к другу, как стадо овечек на лугу.
Они смеются, болтают, делают знаки и ждут, чтобы их позвали в чайную, где они подают кушанье и рисовое вино и декламируют стихи, рассказывая легенды о китайских героях из древней истории страны. Они хрупкие и нежные, как если бы они были из фарфора…
Раздается хихикающий смех девушек, и всюду милая суета, как если бы здесь под лампами и свечами был рынок. И всюду одинаковое ожидание со стороны нарумяненных лиц с черными волосами…
Иной из пестрой толпы подымает маленькую женщину и сажает ее к себе на колени. Оба еще раз кланяются друг другу с чашкой чая в руках, прежде чем поднести напиток к губам.
Старшая из маленьких женщин, еще полудетей, окруженная младшими девушками, поет со страстными жестами. Глубоко погруженная в свою песню, она опьянена, точно сомнамбула, и воспевает поступки и любовь великих героев. И этот женский ротик, напоминающий красные вишни, воспевает любовь… Все женщины улыбаются и чувствуют себя в тонких шелках, по которым пробегает электрическая искра от прикосновения, еще более голыми, чем когда они раздеты».
Но японцы, которые многое переняли у китайцев, выделили мастериц искусств из общей массы женщин для утех в особую прослойку, и появились гейши. Они, хоть и не являлись проститутками, но все равно существовали именно в этом мире, постоянно пересекаясь и взаимодействуя с жизнью «веселых кварталов».
Двумя основными видами организованной проституции древней Японии были чайные домики (сатэн) и бани (сэнто). Девушки, соответственно, были по совместительству официантками и банщицами. Было также множество «индивидуалок». Традиционно близкими к полусвету были актеры театра кабуки (напомним, что ими были только мужчины). Некоторые из них по совместительству были проститутами-гомосексуалами.
1957 году были окончательно ликвидированы «веселые кварталы», а проституция была полностью запрещена. Но такая мера просто заставила их снова уйти в подполье бань, баров, чайных домиков и т. д. В связи с запретом открытых публичных домов большую популярность получили легальные заведения «фудзоку» («дополнение»). В них девушки оказывают клиентам эротические услуги, не связанные с половым сношением — стриптиз, эротический массаж и так далее.
Также популярна запрещенная подростковая проституция. Ей обычно занимаются «когяру» — девушки-тусовщицы, зарабатывающие таким образом на модную одежду, косметику, сотовые телефоны и так далее. Зачастую они становятся «огяру» — тусовщицами-бродягами, которые уходят из дома и переходят на полное самообеспечение. Главная беда огяру — венерические и кожные заболевания от беспорядочного секса и несоблюдения личной гигиены.
Многие проститутки начали подрабатывать, снимаясь в порнофильмах. Коммерческая японская «порнография» — это, как правило, эротические фильмы с известными и популярными девушками-моделями, для которых этот бизнес — основной источник доходов. Секс в коммерческой «порнографии» обычно лишь имитируется. Но наряду с ней все большее развитие получает «любительская» порнография, в которой снимаются девушки, таким образом только подрабатывающие. В этих фильмах секс — самый настоящий. И именно в таких фильмах часто снимаются проститутки.
Многие из них весьма молоды (младше 21 года). Актеры, с другой стороны, часто бывают (или выглядят) пожилыми — это реализация популярного японского стереотипа «сексуально озабоченный старик и юная девушка».
Последнее время отмечен рост фильмов, эксплуатирующих тему «экспериментов» с девушками — садомазохистская (S&M) и фетишистская порнография. Еще одной особенностью является то, что взамен настоящих половых членов часто используются «реалистичные» или, наоборот, самые невероятные вибраторы».
После ужина я вновь позвонила Лизе. Ее голос был уже совершенно другим, оживленным и радостным.
— Танечка, я связалась с твоими родителями и успокоила их. И, конечно, с родителями Риты. Но они уже все знали, так как получили ее письмо по электронной почте.
— Спасибо, дорогая, — сказала я. — Много же им пришлось пережить!
— Кроме этого Тим пришел в себя, — продолжила она. — Но пока к нему не пускают. Сказали, что в лучшем случае завтра можно будет его увидеть. Подумаю, как осторожно сообщить ему о вас.
— Подумай, — ответила я. — Но такая новость окажется для него лучше всяких лекарств.
— Это точно, — тихо засмеялась Лиза. — Как там Ритуля?
— Рядом сидит и меня взглядом сверлит. Сейчас дам ей трубку.
Я протянула телефон изнывающей Рите и ушла на кухню. Антон сидел за столом и пил сок. Марина мыла посуду.
«Бог мой, классическая семейная идиллия! — подумала я, — А еще говорят, что китаянки с неохотой выходят замуж за иностранцев. Хотя Марина уйгурка. Еще и ребенка родят. Неужели Антона не тянет на родину?»
Я глянула на него, потом перевела взгляд на Марину. Они оба мне улыбались. Ее большие орехового цвета глаза смотрели ласково, короткие, высветленные добела волосы были зачесаны назад, открывая высокий гладкий лоб. Тонкий нос с изящным вырезом ноздрей придавал ее лицу определенную породистость. Но губы были чувственными, полными и сочными.
«Она очень интересная, — невольно подумала я. — Понятно, почему Антон увлекся».
— Хочешь сок? — спросила Марина.
— Спасибо, нет, — ответила я и села за стол. — Решила не мешать Рите.
— А может, действительно поехать развеяться? — спросил Антон. — Да и вещи вам нужно купить.
— Зачем? У нас же есть брюки и блузки.
— На улице вообще-то не лето, — усмехнулся он. — А середина февраля. Конечно, температура плюсовая, но сами чувствуете, какая сырость.
— Антон, — нерешительно проговорила я, — мне и так неудобно…
— Ты с ума сошла? — оборвал он меня. — Ничего не хочу слышать!
— И правда, Таня, — поддержала его Марина. — Поехали по магазинам. Здесь все очень дешево, не думай. Это же свободная экономическая зона. В ресторане пообедать стоит один американский доллар.
— Правда что ли? — удивилась я. — В Гонконге, как я поняла, цены запредельные.
— Сравнила! Это же еще в прошлом году отдельное государство было.
— Может, действительно, стоит прокатиться? — задумчиво проговорила я. — А то мы с Риткой, как вдвоем остаемся, так сразу плакать начинаем.
— Конечно! — с воодушевлением сказала Марина. — Иди, одевайся. И первым делом купим вам что-нибудь из верхней одежды.
