– Лишь бы он согласился, – произнес Князев. – Я знаешь что надумал? Сегодня покатайся за нами с Чемергесом на «Оке»…
– На «Оке»?! – поперхнулся Клим. – Меня знакомые засмеют.
– Да это сколько угодно. Мы, надеюсь, тоже посмеемся. Позже. А пока у меня чувства юмора не хватает для смеха. Бомбея я не могу посадить с Чемергесом, у него свой объем работы, а тебе придется поездить. Ибо наш дядя Костя туговато соображает. Сидите у нас на хвосте, но держитесь на расстоянии. Если за нами будет слежка, от машины не отрывайтесь, если она решит слететь с хвоста, поезжайте за ней. Джип поведу я или Малика.
– А как джип будет стоять на заводе? К нему же любой может подойти и прицепить «жучок» или того хуже – бомбу, и как она рванет… – Клим повел головой из стороны в сторону, мол, хана придет – точно.
– Значит, Малика посторожит джип.
Ночью Князев не успел просмотреть всю информацию, предоставленную Климом и Тетрисом, посему на заводе в кабинете начал с изучения печатных листов. И нашел одну статью, заинтересовавшую его чрезвычайно.
– Пал Палыч, Колчин сейчас к вам придет, – сказал по переговорному устройству Оскар. – Просил, чтобы вы никуда не уходили.
– Лады, – ответил Князев.
Колчин явился минуты через три.
– У тебя что-то срочное? Извини… – Павел Павлович поднял трубку внутренней связи. – Ты садись, Леня. Да, я… Все понял, сейчас приду. Так что у тебя?
– Паша… – Колчин сделал паузу, значит, собрался говорить о чем-то неприятном, да никак не решался, но Князев последнее время научился терпению. – Паша, в связи с прессингом на нас… я не могу не сказать…
– Отбрасывай щепетильность и говори, – сказал Князев.
– Я вчера задержался… с главным болтал… Ну а когда вышел от него, то… Ермак был здесь. Паша, какого черта он тут делал после двенадцати ночи?
– А ты? – коротко спросил Князев.
– Я так и знал, что ты задашь этот вопрос!
Колчин вдруг вскочил и заметался. Таким его Князев еще не видел, Колчин отличался терпением и выдержкой. Во время последующего монолога он подскакивал к столу Князева, выпаливая фразу, затем – во время паузы – ходил, потом снова подскакивал к столу, наклонялся:
– Так невозможно! Что происходит? Мы все отдалились друг от друга, я… Я! Подозреваю друзей и коллег! А в чем, спроси меня, ну спроси. Я сам скажу! Не знаю, в чем подозреваю. В чем-то гнилом. Я даже тебя подозреваю. В воздухе плавает подозрение. Кажется, и меня подозревают. А все из-за дерьмового «жучка», который мог сунуть под твое кресло любой. Но этот «жучок»… – Он несколько раз ударил по столу ребром ладони. – Этот «жучок» отравил нас. Я думаю: что делал здесь Ермак? А Ермак думает: что делали здесь Колчин и Спартак? Паша, – наконец выдохся он, – что с нами?
А Князев как будто вернулся из Тибета после длительного общения с далай-ламой – был хладнокровен, спокоен и вне темы. Он, разумеется, надеялся на лучшее, а исходил из худшего: жить ему осталось немного. Посему оценивал все, что его окружало, особенно вне загородного дома, с позиции смертника. Он смотрел на Колчина и не мог сказать, что за начинка у него внутри, еще совсем недавно так же было и с Климом. И так же сейчас с Ермаком, с главным инженером, с тем же Оскаром. Кто-то из них сдает, поэтому выстрелили в Клима, кто-то из них поставил «жучок», и этим «кем-то» может оказаться Кол – его друг и соратник. Князев опустил голову и исподлобья посмотрел на Колчина:
– Любой, говоришь? Что-то не видел я в этом кабинете ползающих на четвереньках посетителей, ставящих «жучок» под сиденье моего кресла.
– Поэтому я и бешусь. – Колчин упал на стул. – Бешусь, потому что тоже думаю, как ты: это кто-то из своих сделал. И даже предположение, что ты вышел на минутку в приемную, а посетитель воспользовался этой минутой, меня не охлаждает. Ермак сдавал ключи от кабинетов, я подошел, как раз когда вахтер развешивал их по щитам. Какие у меня родились мысли? Разумеется, возник вопрос: что он делал в чужих кабинетах и кто он на самом деле? Ладно – «жучок». Но ведь в Клима стреляли…
– Ты боишься?
– Боюсь, – с вызовом сказал Кол. – Да, да. Боюсь. Но мне еще и противно, все нутро выворачивает, как после дешевой попойки. Я начал опасаться тех, с кем проработал многие годы.
– Тебе надо отдохнуть.
– Угу, – закивал Кол. – Надо. Всем надо. Ладно, прости за срыв.
Он пошел к выходу, но дверь открылась раньше, на пороге стоял Ермаков. Несколько секунд он сверлил Колчина цепкими глазами, потом дал ему возможность выйти и зашел сам, достал из кейса листы, бросил их на стол:
– Вот досье на журналиста.
Читая, Князев удовлетворенно кивал, потом спросил:
– Откуда?
– Уволенный из твоей личной охраны раздобыл.
– Передай, что возьму его, как только улучшится положение на заводе. Результат есть?
Ермак понял, какой результат интересует шефа, но ему нечего было ответить. Опустив вниз уголки губ, он отрицательно качнул головой. А Князев в это время напрягал мозги: какую информацию кинуть всем четверым и как она поможет разоблачить предателя?
– Камеру ты установил? – задал он следующий вопрос.
– Да. Пока все чисто.
– Иди. У тебя осталось четыре дня.
– Почему именно такой срок?
– Я собираюсь уехать, но это еще неточно. Хочу до отъезда знать, кто у меня гнилая гнида.
– Постараюсь, Паша. Я сам хочу это знать.
Остальную часть дня Павел провел, мотаясь по объектам завода. Шла погрузка уборочных комбайнов на платформы – Князев был вынужден разбирать конфликт между железнодорожниками и заводом. К счастью, это был правительственный заказ, потому к нему отношение особое, тем не менее конфликты возникали, и зачастую без почвы. На заводе он подписывал акты и различные бумаги, пришлось мчаться в городскую администрацию, где обитали мастера козней, и выбивать из бюрократов то, что положено брать без усилий. Но так устроен мир, не нравится – можешь повеситься. Вешаться Князев не собирался, дела решал на автопилоте, потому что сейчас главная цель – вычислить стукача и забрать семью Малики у Гриба. А сверхцель – жизнь. И всем козлам, желающим ему смерти, надо показать, что быстрее они подохнут, а не он.
Когда Князев возвращался из администрации, было уже темно, и ему позвонил Клим:
– Паша, за вами прицепилась тачка, песочная «девятка». – В зеркале Князев увидел только свет фар нескольких автомобилей. – Что делать?
– У нас по плану твой Югов, им нельзя знать, к кому мы собрались в гости. Попробуем оторваться, а Чемергес пусть едет за «хвостом». К сожалению, я не могу выяснить, кто за нами катается, – темно, одни фары горят.
– Будешь убегать – поймешь, – сказал Клим.
– За нами «хвост»? – спросила Малика и хотела оглянуться.
