Не знаю, что сработало в моей голове, но я ответил правду, вместо того чтоб позлить его, как изначально планировал.
– Нет. Мы с ней – нет, – успокоил я. – Все в порядке, Влад. Ты не хуже меня знаешь, что она тебе верна. К моему большому, признаться, сожалению.
Он облегченно кивнул и задал следующий роскошный вопрос:
– А ты меня… боишься?
Наверное, стоило рассмеяться. Или сказать «нет, это ты меня боишься». Но я не сделал и этого – мне уже полегчало. Появилось ощущение, что сегодня моя взяла. Как будет дальше – это другой вопрос. Но сегодня…
– Нет, я тебя не боюсь. Будем водку?
– Да-а-а… – предложение сильно удивило Летчика. – Ты всегда пьешь водку поверх пива?
– Не верь никому, я не алкоголик, – отмахнулся я. – Это жизнь у меня такая развеселая: забот мало, времени много… Девушка, можно вас на секунду?
Я уже никуда не торопился, и мне совсем не было страшно. Кем бы ни был этот человек, он не был моим врагом: мы просто оказались по разные стороны одной большой истории, в которой на каждый ответ найдется новый вопрос.
Элементы сладкой жизни
Стыдно ему стало, и он ушел от меня прочь – в публичный дом, должно быть.
Отец Федор про Илью Виноградова Кису Воробьянинова
По совету Летчика – а он парень бывалый, они ведь там пьют как хирурги как сапожники – я принял пару кусков белого угля, и наутро было совсем хорошо, и солнце светило для меня ярко и благожелательно.
У Бори тоже настроение было отличное.
Он очень похож на отца – такие же блекло-голубые глаза, короткая стрижка и общие черты лица. И даром читать мысли они схожи.
– Николай Михалыч, у вас все хорошо? Быть может, нужна помощь? – поинтересовался он. – Вы так бодритесь, но я вижу, вас что-то гложет, так?
– Боря, не переживай. Я думаю о работе.
Мне не хотелось втягивать парня в свои проблемы. Уж если я буду когда-нибудь говорить о Летчике, так скорее с Вадимом, и это будет беседа не для протокола…
Он задорно рассмеялся:
– Неправда, не о работе! Так о работе не думают.
– Как? – удивился я.
– А вы приобнимаете подлокотник. Вы о женщине думаете, Николай Михалыч! – и Борис снова залился смехом. – Ну правда же, правда?
Я уже не удивлялся их фамильной проницательности.
– Правда, в точку!
– Ну вот, а отец не хочет, чтоб я в разведку шел служить… – напомнив самому себе об этом, мой водитель приуныл и до самого Института молчал.
Я зашел на кафедру финансового менеджмента, чтоб повидать одного тамошнего мастодонта – хотел договориться, чтоб он позанимался экономической математикой с моим протеже. Мастодонт меня принял, внимательно выслушал и согласился. И уже в дверях налетел на Долинского и Илью, возвращающихся с обеда.
В последние дни кривая настроения моего бедного друга Илюхи пошла вниз. Не то хроническая усталость одолела, не то здоровье подвело?… Но надо отдать должное – Илья всегда старательно бодрился и ни разу ни на что не жаловался.
– Коля, чего промышляешь тут? Своей кафедры нет? Взятки принес? – нарочито громко спросил он, забавляясь над реакцией коллег.
Долинский был более сдержан:
– Пошли в коридор.
А в коридоре и он несколько расслабился, и начал воспитывать меня благостным добрым тоном:
– Логинов, ты нашел себе бухгалтера в Фонд?
Вот это вопросец с утра! Не люблю такие…
– Не…
– Не-е-е-е… – передразнил консильери. – Ты не-доучка, не-женка и не-доросль! Все за тебя делать приходится!
– Нам приходится, – уточнил Илья. – В общем, Андрей предлагает бухгалтером Инну. Она согласна уйти из «Грифон-сервиса» и переключиться на Фонд при условии, что ты не будешь вмешиваться в его деятельность – чтоб не наломать дров.
Да это просто праздник какой-то! Они нашли человека, который будет делать за меня всю работу и не даст мне даже приблизиться к этой маете!
– И в чем здесь проблема? – я искренне не понимал в чем.
Долинский вздохнул, скривился и, не прощаясь, скрылся за дверью кафедры.
Илья присел на подоконник, жестом пригласил меня. Мимо сновали студенты, но что нам до них?
– Чего это он? – спросил у Ильи.
– Расслабься, просто Андрей расстроился, что ты не интересуешься делами. Расскажи, как ты? Почему такой потерянный?
Я не горел желанием делиться с Ильей проблемой. Он начнет советовать что-то из собственного опыта, а это не то, в чем я нуждаюсь. Тем не менее, я ответил:
– Вчера с Настиным мужем встречался.
– С Летчиком? Ух ты, и что, как? – оживился друг. – Я все забываю, он же не военный?
– Гражданский… Пилот гражданской авиации, командир воздушного судна. Вот говорила мне мама: «иди, Коля, на моряка учись», и был бы я круче него. В общем, любите, девушки, простых романтиков… Зато в прошлой жизни я был стеклодувом. Мне так нашептала в Каховке на вокзале ночью одноухая цыганка, когда наш класс ехал в Карпаты кататься на лыжах, и мы с Андреем Парфенюком – он сейчас авторитетный бомж на Харьковском, «Порфирием» кличут – отстали от поезда. Еще цыганка сказала, что я мог бы с тем же успехом быть учителем математики или Джорджем Вашингтоном, а в будущем стану священником или землемером. Андрюхе она, помнится, пообещала должность начальника санэпидемслужбы Сумской области, а еще украла у нас последнюю бутылку коньяка.
– Зато в этой жизни ты бесполезный для общества кандидат политических наук. Это явный прогресс, не так ли? – поддержал Илья.
Он решил не спрашивать, как я умудрился ехать из Киева в Карпаты через Каховку. А я не стал придумывать оригинальную шутку. Я и сам не был уверен, что эта очешуительная история произошла в реальности, а не в очередном мятежном сне в жаркий июльский полдень.
– Согласен…
– А у гражданских пилотов хорошая работа! – размечтался Илья. – Я б тоже так хотел. Курить в форточку, бухать в полете, хренову тучу денег зарабатывать… Стюардессы…
Стюардессы!
Меня осенило! Вот что нужно, чтоб моему другу полегчало!
– Илюха, ты в сауне когда был последний раз?
Он задумчиво прикрыл глаза, и ответ его оказался неожиданным:
– Года полтора назад. А что?
– Тогда сегодня после работы мы туда и отправимся. Нужно развеяться!
Илья улыбнулся, не догадываясь еще, что я задумал.
– Класс! Попаримся… Я наберу Инну, приглашу ее…
– Ни в коем случае! – всполошился я. – Мы будем даже без Леши и Долинского! Вдвоем. Просто отдыхаем и общаемся по жизни. Вспомним Комсомол.
