А через десять минут, когда Илья уже читал мне лекцию о фьючерсах и контрактах, стоя на кромке бассейна, дверь открылась, и в наш предбанник по-хозяйски зашла Женечка – лучшая девушка заведения.
– Я вам не помешаю, мальчики-зайчики?
Я потерял Илью в ту секунду, когда он повернулся на голос. На лице моего друга расплылась невиданная искренняя улыбка, и он пробормотал нечто невнятное…
Спустя час-полтора, пока Илюха отходил от «массажа», я сидел у Юлии Викторовны в кабинете.
– Твой приятель в норме? – участливо спросила она, доливая нам в стаканы виски. – Женя сказала, он был в восторге. Сначала играл с ней в партизана, потом был Кощеем, потом сказал, что будет петь, как Кобзон – но пел почему-то голосом Пугачевой. А еще он предложил написать для нее, по его выражению, «кандидатскую докторскую диссертацию» с гарантированной защитой. Забавный он у тебя, в общем.
– Еще бы, от Жени и не быть в восторге! – усмехнулся я. – Не беспокойтесь о нем, Юлия Викторовна. Он достойно отдохнул, и я благодарен Женечке за заботу. Расскажите, как дела у вас?
Директор клуба опустила глаза, разглядывая стальное ведерко со льдом.
– Знаешь, Коля, у нас некоторые изменения. Может быть, они даже как-то связаны с твоими знакомыми.
– Как так? – оживился я. – Что, мои студентки приходят трудоустраиваться?
Ее печальная улыбка дала понять: шутка не удалась.
– Ты же знаешь, что у нас реализуют наркотики, – продолжила она. – Ни один клуб без этого не обходится, мы не исключение. Я никогда с этим не боролась, не было ни сил, ни желания сопротивляться, чтоб не вылететь с должности. Мне нужно жить и держаться, понимаешь?
– Напрасно вы оправдываетесь, Юлия Викторовна. Я прекрасно понимаю. Нам всем нужно жить. Тем более, что уйдя отсюда, вы никому не сделаете легче – просто на ваше место придет другой, возможно, совершенно беспринципный и ничтожный.
– Спасибо, Коля, – тихо уронила она. – Ты замечательный.
«Замечательный!» Точно так же меня назвала Настя тогда, на крыше, под ледяным ветром. Действительно, я просто замечательный – особенно с моим образом жизни и сферой деятельности.
Я не льстил себе попусту – нет, Юлия Викторовна не хотела со мной спать. У этой львицы наверняка был доступ к таким красавцам, на фоне которых меркнет солнце. Ей нужен был друг и собеседник, и кроме меня никого у нее не было: сплошь бандитоватые мужланы да их безмозглые курицы-подруги.
Так уж вышло, что не в те круги затесалась Юлия Викторовна: коренная киевлянка, вирусолог по образованию, ценитель антикварной мебели… А в тех ли кругах был я, «недоучка, неженка и недоросль»? Я должен был сидеть с Настей под дождем и пить пиво, жить на зарплату доцента, летать под звездами и научиться наконец отличать грушу от дуба…
– Раньше всем здесь занимались ребята Игоря Боксера, достаточно серьезная группировка, хоть и работала часто по беспределу, – продолжала директор клуба. – Но на прошлой неделе владельцы клуба познакомили меня с нашим новым партнером. Этот человек обмолвился, что занимается важными делами в ИПАМ, и клуб тоже теперь входит в его сферу интересов. Теперь никто, кроме него, не будет промышлять здесь. Более того, я так поняла, что он хочет влиять на работу наших девочек, и мои старшие партеры не особенно возражают. Он явно связан с влиятельными шишками в самых верхах.
Вадим Васильевич? Забавно-с. «Горячая точка» была клубом высшего уровня – если он добрался даже сюда, можно считать, что ему нет равных в городе.
– Как его зовут? – перебил я, спеша подтвердить догадку.
Она пожала плечами.
– У него рука в шрамах?
– Да, правая. Как будто он рукой стекло выбил…
– Седой, голубые глаза?
– Ты его знаешь, – поняла Юлия Викторовна. – Но судя по реакции, для тебя его появление в моей вотчине стало сюрпризом. Это ваш человек?
– Да, признаться, это сюрприз, – ответил я, слегка встревожившись. – Этого человека зовут Вадим, он начальник нашей службы безопасности с недавних пор. И да, он действительно из очень серьезной группировки. Но то, что он проник даже к вам…
Удивительно, но мою собеседницу успокоили эти слова. Она пригубила виски и с явным облегчением заключила:
– Значит, все в порядке. Если он работает с ИПАМ, человек серьезный.
Признаться, меня это задело.
– Вы имеете в виду, что у нас слава наркопритона?
– Нет, Коля, что ты, – она поспешила оправдаться и замахала рукой. – Я просто понимаю, что ни ты, ни те, кто стоят над тобой, не станут связываться с босяком с улицы. Да и владельцы клуба считают, что с этим Вадимом можно иметь дело. Я не знала, как мне к нему относиться. Во всяком случае, пока что он не показался мне полным отморозком.
Моя дружба с Юлией Викторовной очень пригодилась. Теперь мы знаем, что Вадим развернулся шире, чем предполагалось. Долинскому будет любопытно об этом узнать.
– Торопишься? – добавила она, заметив, как я нервничаю. – Может быть, выпьем еще? Я не так часто встречаю людей, с которыми можно поговорить, как с родными. Ты из их категории.
– С удовольствием выпью с вами еще, Юлия Викторовна, – поддакнул я. – Но не более чем два-три стакана, затем – меня ждет друг… Нужно его проветрить и доставить домой, к красивой, но ревнивой жене.
Она грустно кивнула:
– Да, два-три, и мне этого достаточно. Спасибо.
Я улыбнулся и взял стакан.
– Я выпью за тебя, Коля.
– А я – за вас.
– За тебя, – поправила она.
– За тебя, – сдался я. – За тебя, Юля.
Итак, в какой-то мере я «расквитался» с Ильей за «знакомство» с Таней – хотя первоначально не рассматривал сауну как средство расплаты. Просто хотел показать, как живут праздные прожигатели жизни. Это была очередная шикарная глупость. Кто бы мне показал, как выйти из этого состояния?…
Я высадил друга возле его подъезда в районе Голосеевского парка.
– Коля, спасибо тебе, мужик, – лепетал Илья заплетающимся языком. – Не верю, что я это говорю, но – спасибо! Осталось придумать, что Инне наплести… Ну, бывай.
Примерный семьянин выскочил из машины и побежал домой, а я выехал на дорогу и отправился в свою унылую берлогу, прорезая светом фар мрачный снегодождь.
Я был рад, что все так вышло: удалось расслабиться самому, помочь другу и заодно выведать ценную информацию. Все в комплексе. Осталось купить колеса для тестя.
Последние несколько лет Смагин страдал бессонницей и принимал валиум. Рецепта у него не было, потому что по врачам он не ходил из принципа (с детства боялся их), и приходилось латать нервы самолечением. По соседству с его старой квартирой, где теперь жили мы с Таней, в аптеке на углу Владимирской и Богдана Хмельницкого, работала знакомая аптекарша, поэтому покупать таблетки поручалось мне.
