– Не смею более надоедать, – Авл вновь поклонился и отступил в полумрак. Уполз куда-то и незадачливый забияка Секст.
– Как тебя зовут? – задала вопрос Александра, усаживаясь рядом с его несостоявшейся жертвой.
– Юлия Квинта, – выговорила та дрожащими губами.
– А я Алекса, – сообщила она. – Будем держаться вместе, Юлия? Глядишь, Дракон нами и подавится?
Вместо ответа девушка уткнулась лицом ей в плечо и разрыдалась. Александра хотела, было, сказать ей что-нибудь утешительное, но мысли словно загустели, голова потяжелела, язык онемел, и прежде чем она успела понять, что с ней такое происходит, Александра провалилась в сон. Впрочем, не прошло и минуты, как плач Юлии стих – уснула и она. Вероятно, уснули все тридцать несчастных, предназначенных в жертву ненасытному Владыке, но Александра видеть этого, конечно же, уже не могла.
* * *
Пришли в себя они все тоже почти одновременно – и не в гнетущей полутьме Алтаря, а в светлой квадратной комнате с низким потолком, каждый – в отдельном кресле, пристегнутый к нему скрещенными ремнями. Освободиться от них, правда, не составляло особого труда – замки открывались легким нажатием пальца. Некоторые так и поспешили сделать, Александра, однако, торопиться не стала, опасаясь подвоха.
– А где же Дракон? – нарушил молчание кто-то сзади – за высокой спинкой кресла она не могла видеть, кто именно, но голос был незнакомый.
С этого момента словно плотину прорвало.
– Нет Дракона! Не прилетел!
– Не может быть!
– Мы что, все проспали?!
– А что если он нас уже… Того?
– В смысле – «того»?
– Ну, сожрал?
– Что-то уж ты больно хорошо выглядишь для сожранного Драконом!
– Жрецы что-то такое говорили про жизнь после смерти!
– Так вот ты каков, мрачный Орк!
– Не такой уж он и мрачный!
– Где мы? – негромко спросила из соседнего кресла Юлия, обращаясь к Александре.
– Точно не знаю, – призналась та, ободряюще улыбнувшись. – Но мы живы – это главное!
– А где Владыка? – не унималась девушка.
– Похоже, это и есть Владыка, – прошептала Александра.
Именно на что-то подобное она и рассчитывала – с того самого момента, когда увидела на стене в мастерской картину слепого маэстро Цейония. Дракон – вовсе не сказочное чудовище! Он что-то вроде орбитального замка – только не привязанного к планете, а способного летать меж звезд. Невероятно, да, но все другие предположения еще более невероятны!
– О чем ты? – нахмурилась Юлия. – Не понимаю!
– Я и сама еще до конца не понимаю, – сказала Александра. – Но жрать живьем нас вряд ли станут.
– Сперва умертвят?
– Посмотрим, – отмахнулась она, раздосадованная тупостью новой подруги. – Думаю, ждать осталось недолго.
Подтверждение ее словам пришло незамедлительно: стена перед ними внезапно разошлась, словно ее полоснули невидимым клинком, и через образовавшийся проем в комнату вошел невысокий человек, одетый в серый костюм, состоящий из узких брюк (самых настоящих брюк!) и короткой куртки. На голове у него была серая же сплюснутая с боков легкая шапочка с завернутыми вверх полями-бортиками, украшенная серебристым треугольным значком.
Все разговоры и выкрики мгновенно смолкли.
Человек в сером костюме обвел глазами присутствующих, не задержав ни на ком взгляда долее, чем на секунду.
«Пересчитывает», – пришло почему-то в голову Александре.
– Приветствую вас на борту Константина, рекруты, – проговорил он затем. – Прошу подойти ко мне по одному и зарегистрироваться, – он извлек из кармана куртки потрепанный блокнот.
– На борту Константина? – удивленно переспросил кто-то. Судя по голосу, это вполне мог быть Авл. – Что это значит, гражданин? Звучит как кощунство!
– На этот вопрос вы скоро получите ответ, – кивнул обладатель серого костюма. – Правда, не все.
– Не все?
– Ответ получат те, кто пройдет испытание и станет драконьей кровью.
– А остальные? – не унимался Авл. Освободившись от ремней, Александра приподнялась из кресла и обернулась: это был именно он.
– Остальные станут калом и будут извергнуты в Орк, – как о чем-то само собой разумеющемся сообщил пришедший. – А сейчас подходите для регистрации. Поспешите – не тратьте попусту дарованное нам Константином время!
3
Эдуард
– Я должна найти ее, – глядя вдаль пустыми глазами, проговорила Елена.
– Кого? – «на автомате» спросил Эдуард, хотя, еще недоговорив, понял, что услышит в ответ.
– Мою мать. Рабыню Алису! – взвизгнула девушка так, что зашелестели листья на дереве над ее головой.
Они сидели в сквере на широкой каменной скамье с подлокотниками в виде взлетающих на гребне волны мраморных рыб – дойти до дома у Елены не хватило воли. Народу вокруг было немного, но два или три человека все же оглянулись на крик.
– Тише, – нахмурился Эдуард. – Во-первых, не рабыню, – он постарался говорить спокойно и убедительно. – Даже если старик не соврал, уже четыре года, как не рабыню! Срок приговора вышел, а повторно никого нельзя обратить в рабство ранее, чем через пять лет, – это закон, ты же будущий оратор, сама знаешь. А во-вторых, как ты ее найдешь? Если уж у твоего дяди, с его-то связями, ничего не вышло…
– Он мне не дядя… – всхлипнула Елена.
– Не дядя, – согласился юноша. – Но это ничего не меняет: никто не пустит нас в архив.
– Как… Как они могут не пустить? Должны же они понимать: это моя мать! Я дойду до Сената… До самого Претора!
– Хорошо-хорошо, – кивнул Эдуард. – Дойдешь. Вместе дойдем. Но сейчас успокойся… Надо все тщательно обдумать!
– Что обдумать? – послышался вдруг совсем рядом знакомый голос. Эдуард обернулся: у дальнего конца скамьи, облокотившись на плавник мраморной рыбины, стоял Виктор.
Они дружили с раннего детства – с интерната. Виктор был на полгода младше их с Еленой, но как-то так сложилось, что по жизни они шли вместе – в одной группе в интернате, в одном классе в грамматической школе. И лишь недавно пути их парадоксальным образом разошлись: Эдуард, безнадежно грезивший о «седле» всадника, поступил в риторскую школу, а Виктор, с младых ногтей мечтавший как раз о карьере судебного оратора, – в кавалерийскую академию.
Дело в том, что полгода назад на Виктора, уже подготовившего документы к подаче в риторскую школу, нежданно-негаданно свалилось «седло».
Надо сказать, что «седла» в Республике не то чтобы редкость, но и не та вещь, которую можно свободно купить на городском рынке. Выпускник риторской школы, успешно сдав итоговый экзамен, получает в подарок свой собственный кодекс законов и немедленно становится оратором, выпускник кавалерийской академии, аттестовавшись, – лишь право занять очередь за кем-то из действующих всадников, только после смерти которого он сможет претендовать на «седло». Работа у всадников непростая, но в меру опасная, гибнут они далеко не каждый день, так что ожидание вполне может затянуться на годы, а то и на десятилетия.
