– Поднимайте «седло», сударь, – послышался из динамика голос сэра Роджера, – и выводите в стартовый створ.
– Как поднимать? – растерялся юноша.
– Что значит как? – в свою очередь удивился Инструктор. – Как положено: берите повод и взлетайте!
«Поводья» – рукоять, усеянная кнопочками и рычажками – торчали в гнезде прямо перед ним.
Протянув руку, Эдуард взялся за нее пальцами – и та легко поддалась, вытянув за собой из недр пульта гибкий проводок. «Седло» тут же дернулось и круто задрало нос кверху – хотя ни на какие кнопки юноша не нажимал.
– Что вы делаете? – рявкнул Инструктор.
Эдуард поспешил сунуть рукоять обратно в гнездо, но вместо того, чтобы выровняться, «седло» завалилось на бок, и, не вцепись он судорожно в жесткие подлокотники, юноша непременно вывалился бы из кресла.
– Что вы делаете? – недоуменно повторил сэр Роджер.
Вздрогнув, «седло» плавно вернулось в первоначальное положение, бронеколпак ушел вверх, и Инструктор заглянул в кабину.
– Почему вы не пристегнуты? – задал он новый вопрос.
– Вы не говорили… – пролепетал Эдуард, все еще не осмеливаясь расцепить стиснувшие подлокотники пальцы.
– Вы что, никогда прежде не держали в руках «поводья»? – сердито спросил Инструктор, поправляя в гнезде торопливо воткнутую туда юношей рукоять.
– Нет, сэр…
– О космос!
* * *
Оторвать «седло» от пола воображаемого – виртуального, как говорил Инструктор – ангара Эдуарду удалось лишь на второй день занятий. Опустить назад, почти ничего не задев и не разбив, – на третий. А на четвертый день, явившись после завтрака на урок, вместо вечно всем недовольного сэра Роджера он застал возле тренажера…
– Терциус!
– Сэр Терциус, – сухо поправил юношу рыжеволосый всадник – это действительно был он. – Здесь это важно, как выяснилось.
– Какими судьбами? – Эдуард радостно шагнул к старому знакомому, но тот аккуратно, но твердо, отстранился.
– Вот, буду учить тебя летать, – буркнул он хмуро.
– Но как ты сюда попал? – не отставал юноша. – Мне сказали, что ты улетел с леди Александрой… С Ливией.
– Как улетел, так и прилетел, – скорчил недовольную гримасу Терциус. – Пара переходов туда, пара обратно – было бы о чем говорить…
– Но ты был с ними все это время? Как там наши? Елена? Виктор?
– Наши, – утрированно передразнил рыжий. – Как работу для них делать – так они наши, а как по контракту платить – так сразу каждый за себя!
– Тебе не заплатили по контракту? – понял, наконец, Эдуард причину плохого настроения собеседника.
– Ни гроша! – выпалил Терциус, и тут его прорвало: – Я – честный караванщик, сказано вести баржу – веду баржу, сказано идти эскортом – иду эскортом, сказано ждать в порту – жду в порту. Но тут вижу, что возвращаться она не собирается. Что ж, ее дело, но я-то здесь что забыл?! Так и говорю: я свою работу сделал, извольте оплатить. И знаешь, что она мне сказала? Вернемся в Республику – получишь! Когда вернемся? Через год? Через десять лет? Через двадцать?! Но не на того напала! Контракт мы заключали с Храмом, вот я и решил: вернусь сам, один и выставлю счет прямо Констанции! Она-то уж не обманет. Ну и пожалуюсь заодно ей на ее жадную жрицу, пусть впредь думает, кому доверять! Собрался и полетел… Вот только далеко не улетел. После первого же перехода остановили. Не Ливия – наоборот, ее противники. Приняли за шпиона. Ха, меня – за шпиона Ливии! Хвала Духам, разобрались: какой из меня шпион? Но не отпустили, притащили сюда. А сегодня с утра велели заняться обучением какого-то новичка. Даже денег посулили – немного, но и на том спасибо. Вот уж не думал, что это окажешься ты! Набился, значит, все-таки к кому-то в оруженосцы?
– Что это сразу «набился»? – ощетинился Эдуард. – Сами предложили!
– За какие такие заслуги? – хмыкнул Терциус.
– Этого я тебе сказать не могу, – с многозначительным видом развел руками юноша. – Не велено.
– Ишь, не велено! Загадочные все стали – куда деваться! – раздраженно бросил всадник. – Ладно, полезай в «седло» – моя очередь загадки загадывать!
35
Александра
В длинном синем платье с пышной юбкой и тугим, расшитым серебром корсетом Елена шла по дороге, ведущей к планетарному дворцу герцогов Ан. Впереди нее вышагивал герольд, периодически подносивший к губам изогнутый рог и торжественно в него трубивший. Пестрая толпа, собравшаяся по обе стороны дороги, приветствовала девушку радостными криками, та отвечала народу застенчивой улыбкой.
На крыльце дворца герольд остановился, протрубил в последний раз, повесил рог на пояс и постучал в запертые двери набалдашником своего посоха. Створки неспешно отворились, герольд посторонился, и Елена, придерживая юбку, вступила внутрь.
Тронный зал дворца был набит битком, свободным оставался лишь узкий проход. Проследовав по нему, Елена взошла по ступенькам на высокий деревянный помост, в центре которого на ярдовой высоты колонне поверх синей с серебром бархатной подушечки возлежал золотой герцогский венец, и замерла спиной к собравшимся. В этот момент занавес позади помоста раскрылся, и из-за него появилась ослепительной красоты женщина в пурпурном платье. На ее голове сверкала острыми лепестками корона.
Мужская часть публики рухнула на колено, женская – присела в глубоком реверансе. Александра, выбравшая для церемонии костюм рыцаря, присоединилась к первой.
Королева сделала жест рукой, предлагая поданным подняться, и Александра, наконец, сумела как следует ее рассмотреть. В свои без малого тридцать пять лет Луиза выглядела на двадцать пять. Она была очень похожа на мать, но такого открытого лица, таких добрых глаз, такой теплой искренней улыбки у графини, вероятно, отродясь не было. Высокородная публика, добрая половина из которой еще неделю назад увлеченно готовила вооруженный мятеж, смотрела на свою королеву с нескрываемым обожанием.
Грянули фанфары, под звук которых Луиза взяла с подушечки венец и возложила его на голову Елены. Возгласы восторга в зале, пожалуй, заглушили и трубный глас.
Соединив ладони, Елена вложила их в руки королевы. Та приняла их и что-то с улыбкой сказала новоиспеченной герцогине, но в царившем в зале гвалте никто, кроме двоих на помосте, при всем желании не смог бы расслышать сказанного. Елена забрала ладони и присела в реверансе. Оммаж был принесен.
Кивнув залу, что вызвало новый приступ восторга у публики, королева отступила назад и скрылась за занавесом. Распрямившись, Елена повернулась лицом к собравшимся.
Мало-помалу тишина в помещении восстановилась, и тогда на помост поднялись сэр Антон, барон Борский, и сэр Владимир, барон Старский, – совсем молодой рыцарь, как было известно Александре, недавно потерявший отца. Они несли перстень и штандарт, символизирующие собой судебную и военную власть над герцогством. Преклонив колено, сэр Антон надел Елене кольцо на мизинец левой руки, затем его место занял сэр Владимир, из рук которого девушка приняла древко флага. С этого момента она становилась полноправной правительницей Ан.
