Молниеносно проанализировав ситуацию, я пришла к выводу, что пора воспользоваться присущими мне особенностями. У меня прекрасно получается резко менять направление, ведь я, в отличие от собак, обладаю способностью выпускать когти, и поэтому сцепление на виражах у меня в любом случае лучше. С этой мыслью я свернула на заасфальтированную улицу и принялась выписывать зигзаги между колесами припаркованных у обочины машин.
Овчарка у меня за спиной без конца лаяла, тем самым выдавая свое местоположение, так что мне даже не было нужды оборачиваться.
Я проложила курс и теперь неуклонно ему следовала, время от времени выбегая на проезжую часть, по которой на огромной скорости мчались автомобили. Мой преследователь не знал, как догнать меня, чтобы не оказаться под колесами. Несколько раз машины проносились от меня всего в паре сантиметров. Наконец овчарку задел какой-то скутер. Она остановилась, зарычала и отказалась от дальнейшего преследования.
Я обернулась и издали ей мяукнула:
Эй, псина, ты не устала?
После этого неспешным шагом потрусила домой, думая о том, не любовались ли мной во время этой гонки еще какие-нибудь коты, и на всякий случай гордо подняв голову. Даже если мою победу и нельзя было назвать выдающейся, я надеялась, что кто-то обязательно раззвонит об этом инциденте всему миру.
Я совсем не думала, что эта короткая стычка коренным образом изменит характер отношений между кошками и собаками, но при этом была рада напомнить псине, что люди подчиняются нам совсем не случайно.
Когда я вернулась, Пифагора уже не было – он исчез, даже не подумав выразить мне признательность. Мне не оставалось ничего другого, кроме как разочарованно поплестись домой. Феликс, спросивший о том, где я была, ответа от меня так и не дождался.
И только с наступлением ночи, когда наши служанки уснули, я услышала, как в соседнем доме кто-то призывно мяукнул, немного подождала для порядка и наконец высунула на улицу самый кончик мордочки.
Пифагор сидел на краю перил соседнего балкона.
Я устроилась прямо напротив него, и мы смерили друг друга взглядами.
Благодаря огромным голубым глазам и горделивой посадке головы самец показался мне удивительно элегантным.
– Иди сюда, – мяукнул Пифагор.
Я не заставила просить себя дважды. Не желая еще раз промахнуться и совершить неудачный прыжок на его балкон, я спустилась на первый этаж, вышла на улицу, воспользовалась его собственным отверстием для кошек и вошла к нему в дом.
Пифагор встретил меня на пороге и, поскольку его служанка уснула, предложил устроиться у камина, в котором догорали красноватые угольки. В его глазах я видела их оранжевые отблески.
– Спасибо, что спасла меня. Сожалею, что в прошлый раз так нехорошо с тобой обошелся, но я разозлился на себя за то, что сразу вывалил на тебя такой ворох сведений. Это мой минус, я действительно иногда пытаюсь огорошить собеседника своими знаниями, чтобы произвести на него впечатление, особенно на самочек, даже если совсем их не знаю. Потом я разозлился на себя уже за то, что утратил бдительность.
– Ты мне многое рассказал, и я тебе за это очень благодарна.
– Нужно было отнестись к тебе с большим почтением.
– Ты же не один, у тебя есть пара. И я понимаю, почему ты с недоверием относишься к чужой самке, пусть даже и к соседке.
– Нет у меня никакой пары.
– Но я сама видела ее в твоей комнате.
– Кроме меня, других кошек в этом доме нет!
– А самочка наверху?
Желая окончательно прояснить этот вопрос, я побежала на второй этаж, где меня встретила все та же кошка с черно-белой шерсткой. Более того, рядом с ней стоял еще один кот, сиамец, очень похожий на Пифагора.
– Это называется «зеркало», – объяснил он. – Такая человеческая штуковина, отражающая то, что находится перед ним. Кошка в зеркале – это ты, а кот рядом с ней – я.
Подойдя поближе, я увидела себя впервые в жизни, потому что у меня дома никакого зеркала не было.
Я рассмотрела себя в мельчайших подробностях. Устроившись напротив, мое альтер эго в точности повторяло каждое движение.
– Так, значит, это… «я»?
Вдруг эта кошечка показалась мне уже не такой вульгарной. Да, в прошлый раз я, пожалуй, несколько поторопилась с выводами. Она даже показалась мне очаровательной, и я решила присмотреться повнимательнее.
Оказывается, я еще элегантнее, чем думала раньше.
Собственное отражение в зеркале меня будто околдовало. Подумать только, если бы я сюда не пришла, то до конца жизни не знала бы ни на что похожа, ни какой меня на самом деле видят окружающие.
Вот это открытие.
Пифагор, похоже, давным-давно привыкший видеть свое отражение, положил на зеркало лапку. То же самое сделала и я.
– Как существо, вынашивающее амбициозный план наладить общение с окружающими тебя особями, ты для начала должна познать себя.
– Откуда ты узнал, что это зеркало?
– Об этом мне рассказал «Третий Глаз».
– А откуда он у тебя взялся? Почему у меня такого нет?
– У меня есть один секрет. Пойдем, я тебе покажу!
Мы бок о бок затрусили по соседним улочкам. В этот поздний час на них все еще изредка встречались люди. Несмотря на то что они переехали совсем недавно, Пифагор, по-видимому прекрасно знавший квартал, повел меня по лабиринту переулков, освещенных подвешенными на столбах фонарями, до какого-то места, где сидело много людей. В центре стояло огромное здание, стены которого были даже выше деревьев. Наверху я увидела какие-то штуковины, внешне напоминавшие груши. Мы с Пифагором проскользнули под решеткой, забрались в люк и оказались в большом зале, украшенном изумительными витражами, живописными полотнами и скульптурами.
– Ты уже здесь бывала? – спросил он.
– Нет, – ответила я, пораженная увиденным.
Он повел меня к винтовой лестнице, на ступени которой мы вскоре ступили. Подъем длился долго, мы устали, но в конечном итоге вышли на площадку, расположенную высоко-высоко, с которой открывалась восхитительная панорама города.
Я робко посмотрела вниз и подумала, что падение отсюда будет роковым. Башня оказалась выше даже нескольких деревьев, поставленных друг на друга.
На такой высоте ветер трепал мою шерстку, колыхал волнами серую шубку собрата и даже приглаживал усы, которые отказывались топорщиться, вызывая пренеприятнейшие ощущения.
– Люблю смотреть сверху.
– Ты поэтому взобрался на дерево, когда тебя чуть не порвал пес?
– Я всегда стараюсь устроиться где-нибудь повыше. Ведь наши когти больше приспособлены забираться вверх, нежели спускаться вниз, что вынуждает нас прыгать… Но как это сделать, если снизу на тебя с лаем бросается немецкая овчарка?
