Натали изумленно смотрела на меня и в восхищении повторяла мое имя. Затем взяла на руки и прижала к груди.
Я про себя отметила, что теперь, стоит мне убить человека, это доставляет служанке удовольствие.
Нет, я не люблю войну. По крайней мере, мне так кажется. Я вижу, как потоки жизненных энергий, пронзающих мир, прерываются по каким-то непонятным причинам, и это доставляет мне глубокие страдания.
В этот момент я усвоила одну простую истину: чтобы избежать множества смертей, порой нужно прибегать к убийству.
В пользу этого говорила и моя интуиция: я должна была любой ценой помочь людям наладить диалог. Если они придут к взаимопониманию, им больше не придется стрелять друг в друга или швырять в лицо гранаты.
Теперь я должна не только с помощью Пифагора получать информацию о мире людей, но и сама им напрямую ее передавать.
Меня все больше охватывало убеждение в том, что слушать людей еще мало, с ними также нужно говорить.
15
Приступы голода
Прошло несколько недель.
Мы исчерпали все наши продовольственные запасы и теперь употребляли в пищу очень странные продукты бежевого или зеленого цвета. С гастрономической точки зрения это было совсем не то что кошачий корм.
Не осмеливаясь выходить из дому, Натали и Софи собирали осыпавшиеся на балкон листья и варили из них суп, на вкус совершенно пресный.
Даже вода и та приобрела коричневый цвет, и ее, перед тем как пить, приходилось кипятить.
На улице без конца слышались взрывы, стрельба, крики и вопли. Порой кто-то ломился в дверь. Иногда в окна на первом этаже царапались чьи-то пальцы, если, конечно, не когти.
Мне страшно хотелось есть. Нас всех донимал голод.
От нехватки питания Натали и Софи так ослабли, что даже не могли пошевелиться. Завернувшись в одеяла, они без конца смотрели телевизор или спали. Не думаю, что они были бы способны отбить новое нападение мародеров.
Я пыталась помочь своей служанке, постоянно совершенствуя метод лечения урчанием, экспериментируя с низкими, средними и высокими частотами. У меня больше не оставалось сомнений в способности исцелять с помощью волн, но в совершенстве этой методикой я еще не овладела. Нужно было найти частоту, способную вдохнуть в человеческих самок новую жизнь.
Феликс нашел еду, которая, кроме него, больше никого не интересовала, и стал употреблять в пищу… шерсть! Точнее, попробовал шерстяную нитку из свитера Софи, пожевал ее, проглотил и стал всасывать в себя, как одну огромную, нескончаемую макаронину. Мать когда-то говорила мне, что некоторые коты являются пожирателями шерсти, но сама я с подобной формой вырождения в жизни еще не сталкивалась.
Анджело то и дело припадал к моим соскам, но молока в них больше не было ни капли.
Что касается Пифагора, то он почти не шевелился, пребывая в медитативном состоянии, очень близком к гибернации. Его глазные яблоки под закрытыми веками неподвижно застыли, дыхание замедлилось и стало почти незаметным.
Я потерлась о сиамца мордочкой. Чтобы отреагировать, ему понадобилось некоторое время.
– Все в порядке? – спросила я.
В ответ он только заурчал.
– Я тебе мешаю?
Он фыркнул.
– Пифагор, у меня такое ощущение, что на этот раз мы пропали.
– Принимай окружающий мир без страха и не суди его, – наконец соизволил он мне ответить.
– Это война, нам больше нечего есть, скорее всего, мы умрем здесь с голоду, все больше и больше впадая в сонное оцепенение, выйти из которого нам уже будет не дано.
Он покачал головой, будто пытаясь привести мысли в порядок, потом ответил, выделяя каждый мяукающий слог, дабы убедиться, что он в точности отпечатается в моем мозгу:
– Что ни делается, все к лучшему. Достаточно лишь приспосабливаться к обстоятельствам по мере их изменения.
– Ты бредишь?
– Нет, просто усваиваю новые понятия, потому что у меня есть время, а организм больше не поглощен ни совершением действий, ни процессом переваривания пищи. И поскольку волнения этого мира больше не влияют на мои чувства, я наконец могу предаться более глубоким размышлениям.
– Но что ни говори, а ситуация…
Пифагор закрыл глаза и продолжил:
– Враги и препятствия, возникающие на пути, позволяют тебе понять, насколько ты можешь противостоять трудностям. Проблемы, которые кажутся серьезными, лишь помогают тебе лучше себя познать.
– Но…
– Твоя душа выбрала именно этот мир и эту жизнь, чтобы приобрести опыт, способный обеспечить твое дальнейшее развитие.
Ты выбрала планету.
Ты выбрала семью.
Ты выбрала эпоху.
Ты выбрала вид, к которому сейчас принадлежишь.
Ты выбрала родителей.
Ты выбрала тело.
С того самого момента, как ты осознала, что все окружающее является лишь результатом твоего стремления приобретать все новые и новые знания, ты больше не можешь жаловаться или считать, что жизнь обошлась с тобой несправедливо. И даже не пытайся понять, почему твоя душа выбрала эти испытания на пути эволюции. Каждую ночь, когда ты спишь, этот посыл без конца повторяется в виде сна, чтобы ты ничего не забыла. Поэтому, если у тебя есть сомнения, следуй моему примеру: закрой глаза и мечтай.
Эти слова Пифагор промяукал в состоянии транса, будто ему неожиданно удалось подключиться к какому-то внешнему источнику мудрости.
Потом он вздохнул и добавил:
– Как бы там ни было, а этот посыл я понял, медитируя все последние дни.
Сиамец внимательно посмотрел на меня своими прекрасными синими глазами.
Его слова заставили меня задуматься. Что ни говори, а сказано сильно. Он будто открыл мне тайну первородной мудрости. Жаль, что это случилось в тот момент, когда я, не исключено, буду напрочь лишена возможности ею воспользоваться.
– Пифагор, как ты думаешь…
Не успела я договорить, как веки его вновь сомкнулись. Донимать его своими расспросами я больше не стала.
У Анджело появились первые признаки недоедания. Он похудел, без конца вздрагивал и вечно раздражался. Тогда я решила выйти из дому и принести какой-нибудь еды.
Поскольку двери и окна первого этажа забаррикадировали, я решила воспользоваться балконом. Вынужденно пройденный курс похудения позволил мне приобрести легкость, необходимую для того, чтобы перепрыгнуть на соседнюю крышу. Я приземлилась, немного проехав юзом по оцинкованной жести. Мое тело конечно же стало легче, но нехватка калорий лишала меня энергии. Немного размявшись, я прыгнула на следующую крышу, преодолев еще большее расстояние.
