Я испытала чувство гордости от того, что тоже была кошкой.
– На сегодняшний день во Франции насчитывается десять миллионов кошек, в Европе пятьдесят миллионов, а во всем мире восемьсот миллионов.
Больной человек, пытавшийся забраться в наш грузовик, отказался от дальнейших попыток и вновь упал на землю.
– А людей?
– Их популяция вскоре достигнет восемь миллиардов особей.
Стало быть, людей в десять раз больше, чем кошек.
– А как обстоит дело с крысами?
– Грызунов сосчитать гораздо труднее, но бытует мнение, что с увеличением количества больших городов, подземные коммуникации которых изобилуют канализационными коллекторами и тоннелями метро, их популяция растет по экспоненте.
– Мне нужны цифры, хотя бы приблизительные.
– В Интернете есть данные, что крыс на земле как минимум втрое больше чем людей, то есть около двадцати четырех миллиардов.
– Значит, на каждого нашего их приходится сразу тридцать!
До этого я не отдавала себе отчета, что эти проклятые грызуны обладают перед нами таким численным преимуществом.
– По сути, их, скорее всего, намного больше, ведь ни один человеческий ученый не осмелится обследовать все подземные сооружения, чтобы их сосчитать. Это лишь самые общие оценки. В то же время я как-то наткнулся на результаты еще более тревожных исследований. Один человеческий исследователь установил, что с повышением температуры крысы становятся толще и крупнее. В тепле они, с одной стороны, быстрее размножаются, а с другой – становятся переносчиками еще большего количества заразных заболеваний, для них самих совершенно безвредных.
– И каких же размеров они могут достигать?
– Авторы исследования полагают, что крысы могут увеличиваться в два раза.
– Значит, мы обречены.
– На данный момент разработанные людьми технологии защищают от грызунов их, а заодно и нас. Но если ученых убьют, а их место займут религиозные деятели и одиозные политики, если люди предадут забвению свои научные достижения и направят присущую им энергию на борьбу между враждующими группировками, вместо того чтобы единым фронтом выступить против крыс, последние в любом случае их себе подчинят. Это всего лишь вопрос времени.
– Ты имеешь в виду здесь?
– И не только в Париже, но и в других городах страны, а потом и всего мира. На планете нет ни одного места, где их не было бы, и повсюду они загоняют людей и другие виды живых существ в угол, навязывая свою гегемонию.
Что будет напоминать собой мир, в котором крысы одержат верх над всеми остальными? Люди и кошки укроются в лесах и побегут из крупных городов в сельскую местность. А Камбис с полчищами своих воителей с острыми как бритва резцами повсюду будет сеять ужас.
Хотя я и ощущала, что вошла в резонанс с Вселенной, в данном случае это ничего не значило – по какой-то причине я воспринимала исходившую от крыс энергию как темную, отнюдь не способствующую возвышению космического сознания.
Более чем когда-либо мне казалось, что я наконец осознала угрозу и несу за это огромную ответственность.
– Как крысы этого добились? – спросила я сиамца.
– Уничтожив множество видов диких животных в пользу домашних или скота, люди, помимо всего прочего, истребили и хищников – естественных врагов грызунов: орлов, волков, медведей, лис, змей.
– И тем самым нарушили хрупкое равновесие, поддерживавшее в природе гармонию. Какая страшная ошибка!
– А обустроив множество канализационных коллекторов, подарили грызунам идеальную среду, где их никто никогда не беспокоит. В то же время надо признать, что крысы наделены интеллектом и исключительными способностями к адаптации практически в любых условиях.
– Но, несмотря на это, мы все равно сильнее их.
– Рядом с человеком мы расслабились и погрузились в спячку. Если этим грызунам приходилось сражаться за еду, то мы получали свой кошачий корм без каких бы то ни было усилий с нашей стороны. Если они были вынуждены ежедневно вступать с кем-нибудь в схватку, то у нас больше не осталось ни единого врага. Кто сегодня станет охотиться на кошку?
Должна признать, что до нынешнего кризиса я даже не знала, что такое страх перед другим видом. Такие чувства, как раздражение и нетерпение, тоже были мне неведомы.
Я даже понятия не имела, что столь комфортная жизнь так убаюкала все мои чувства.
– У крыс есть все шансы стать следующим доминирующим видом. Они умны и живут тесным сообществом. Поэтому недооценивать их нельзя.
– Как же тогда их сдержать?
– Объединившись. Люди нуждаются в нас точно в той же степени, как и мы в них. Если мы не придем к взаимопониманию и не выступим единым фронтом против общего врага, грызуны заведомо нас победят. Вот почему я пошел с тобой, Бастет. Вперед, времени больше терять нельзя – чтобы оказаться в Венсенском лесу, нам еще предстоит долгий путь.
Пифагор, похоже, и в самом деле верил, что у меня получается общаться с людьми. Я не осмеливалась открыть ему горькую правду. Если честно, то после удивительного вчерашнего озарения я не думала, что в состоянии выполнить возложенную на меня миссию. Мне нужно было срочно заняться с сиамцем любовью, чтобы получить подпитку в виде его энергии. Но у него, по-видимому, были дела поважнее.
Мы покинули кабину грузовика и продолжили шествие по крышам автомобилей. Когда Пифагор наконец свернул с кольцевой дороги в зеленое лесистое пространство, я совершенно выбилась из сил.
Венсенский лес очень походил на Булонский.
На горизонте не было видно ни собак, ни кошек, ни крыс, ни людей.
– Сигнал GPS-маяка Натали говорит о том, что твоя служанка где-то там, – заявил сиамец, указывая на какую-то тропинку.
Мы затрусили среди высоких деревьев. Вокруг царила тишина. Даже мои усы и те не могли уловить поблизости чьего-либо присутствия. И вдруг, не успев даже на это отреагировать, мы взлетели в воздух, оказавшись пленниками прочной веревочной сети.
Ловушка.
Слишком поздно. Напрасно мы барахтались, запутавшись в ее ячейках. При каждом нашем движении, при каждой попытке вернуть себе свободу звенел колокольчик. А когда я попыталась перегрызть веревку зубами, затрезвонил с двойной силой.
– Сиди смирно! – посоветовал Пифагор.
Мы покорно повисли между небом и землей и замерли в ожидании. Моя лапа, застряв в ячейке сети, болела.
Но мне в конечном итоге все же удалось закрыть глаза. Что касается Пифагора, то он, вероятно, уже спал.
Чрезвычайно неудобное положение в плену сети заставило меня воспринимать себя автономной сущностью. Я тихо сказала:
– Перед тем как умереть, хочу сказать, что я люблю тебя, Пифагор.
– Спасибо.
