– Не смей повышать на меня голос, – предупреждает она.
– Я отправился в Арктику! Я участвовал в арктической экспедиции! А теперь вернулся!
– Прекрати. Ты слишком возбудился и несешь полную ахинею.
– Или, может, я потерялся в пустыне. И долго бродил по ней.
Женщина присаживается на край кровати и кладет ладонь на его липкий от холодного пота лоб. Потом слегка похлопывает по нему.
– Тебе не удастся заснуть, если будешь продолжать взвинчивать себя, – говорит она успокаивающим тоном. – Ты переутомился.
Мужчина впивается пальцами в ее руку и притягивает к себе. Ее лицо оказывается всего в нескольких дюймах от его лица. У него изо рта пахнет как из старой кожаной сумки.
– Я ни в чем не виню тебя, – произносит он. – Я все понимаю. Но это должно закончиться. Я не могу жить так вечно.
Она и сама уже с некоторых пор так считает.
Глава 17
Возвращаясь к машине, я достал телефон, нашел в памяти номер своего шурина Огастеса Перри и набрал его.
Что-то явно не складывалось. Полиция разыскивала Клэр, а, если верить ее отцу, она никуда не пропадала. Не требовалось способностей Шерлока Холмса для умозаключения: Сэндерс мне солгал, скрыв нечто важное. У Клэр не могло не возникнуть неприятностей. Уж очень много усилий она приложила, чтобы перехитрить своего преследователя.
Был ли это полицейский? Или все же бывший парень?
А не сам ли отец?
Если не получилось добиться вразумительных ответов от него, логично было снова обратиться в полицию и выяснить, что заставило копов начать ее поиски. Но разговаривать мне хотелось не с Хейнсом или Бриндлом. Имело смысл сразу же добраться до самого верха. Хотя нельзя сказать, что Огги слишком охотно помогал мужу своей сестры. В душе он считал меня недалеким и безответственным.
Я отвечал ему взаимностью, придерживаясь такого же мнения о нем самом.
При этом мы ухитрялись сохранять внешне вполне приличные отношения во время большинства семейных торжеств. Но только до тех пор, пока разговор не касался политики, религии или другой чувствительной темы, где важно было непременно одержать верх в споре. Например, как быстрее всего добраться на автомобиле до Филадельфии, часто ли шел дождь на прошлой неделе или чья машина расходовала меньше бензина на сто миль пробега.
Однако по-настоящему мы сцепились с ним позапрошлым летом, когда устроили барбекю у себя на заднем дворе. Огги заявил тогда: если мы согласимся, что определенные расовые группы генетически обладают интеллектуальным превосходством над другими, а затем пойдем дальше и признаем интеллектуально ущербные расовые группы более склонными к нарушению закона, то оценка личности на основе расовой принадлежности вовсе не будет являться проявлением расизма, поскольку подкреплена фундаментальными научными данными.
– Хотелось бы взглянуть на такие данные, – заметил я.
– Взгляни, – сказал Огги. – Легко найдешь в Интернете.
– А поскольку это выложено в Интернете, то представляет собой, конечно же, истину в последней инстанции.
– Если данные действительно научные, то так и есть.
– А если я найду в Интернете сообщение, что, согласно последним научным исследованиям, ты обладаешь коэффициентом умственного развития на уровне ведра с ржавыми болтами, это тоже будет истинно? Потому что такая информация появится в Сети примерно через пять минут.
Его многострадальной жене Берил пришлось оттащить Огги, готового на меня наброситься.
И все же, если отвлечься от сложностей в личных отношениях, приходилось признавать, что он был отнюдь не плохим полицейским. Огги обладал развитыми инстинктами сыщика и завидной трудоспособностью. До того как стать шефом, вынужденно просиживавшим большую часть рабочего дня за письменным столом, он мог стучаться во все двери и днем, и ночью, а именно это требовалось, чтобы найти возможного свидетеля совершенного в городе преступления. Когда пять лет назад пропал восьмилетний мальчик, Огги покинул свой начальственный кабинет и шесть дней вместе с поисковыми группами прочесывал пешком окрестности, спал не больше часа в сутки, пока сам не обнаружил ребенка в подвале заброшенной фабрики, прежде производившей матрацы. Мальчишка провалился в дыру пола и не смог выбраться наружу. Огастес Перри умел к тому же превосходно вести допросы. Он знал, как получить у людей нужную информацию.
Но понимал я и правоту Берта Сэндерса. Мой шурин глубоко верил в собственную ускоренную систему свершения правосудия. К чему устраивать хлопотную возню в судах, чтобы заставить иногородних правонарушителей держаться подальше от Гриффона, если хороший удар коленом между ног приводил к тому же результату, только гораздо быстрее?
При этом подчиненные Перри проявляли осторожность. Они всегда прикрывали друг друга. Не устраивали никому «уроков хорошего поведения» при свидетелях. И если сами нарушали при этом закон, то делали это не без гордости, поскольку считали, что помогают улучшить жизнь в Гриффоне.
Я набрал номер сотового телефона Огги, а не домашнего. С мобильником он не расставался. После нескольких гудков включился режим автоответчика.
– Огги, это Кэл. Необходимо поговорить. Перезвони, как только услышишь мое сообщение.
Терять время в ожидании его ответа я не собирался. Мне предстояла еще одна попытка поймать Шона Скиллинга. С этим парнем я пока не закончил.
Я снова отправился к дому Скиллингов – просторному двухэтажному особняку с гаражом на три автомобиля и с тремя разными моделями «форда», припаркованными рядом, хотя ни одна из них не была «рейнджером», который водил сам Шон. Я оставил «хонду» за углом, вернулся немного назад пешком и с силой надавил пальцем на кнопку звонка.
Не потребовалось и десяти секунд, чтобы дверь открыла невысокая женщина с фарфоровой кожей и очень светлыми волосами в тон цвету лица. Она не воспользовалась макияжем, и потому могло показаться, что из нее полностью выкачали кровь.
– Добрый день.
– Миссис Скиллинг?
– Да, я Шейла Скиллинг.
– Кэл Уивер, частный детектив. – Я лишь на мгновение продемонстрировал ей свое удостоверение.
– Что вам угодно?
– Я по поводу Шона.
На ее лице отразилась тревога.
– Шона? С ним все в порядке? – Она повернула голову. – Адам! К нам полиция. Их интересует Шон.
Я не видел смысла поправлять ее.
– Что случилось? – донесся приглушенный крик мужчины.
Несколько секунд спустя открылась дверь, и из подвала вышел Адам Скиллинг. Быстрый подъем по ступенькам утомил его, и не удивительно: весил он по меньшей мере двести пятьдесят фунтов. У него было округлой формы лицо с покрасневшими сейчас щеками, усы и густые русые волосы.
