– Но я обещал мэру заняться этим вплотную, чтобы…
Я словно ткнул медведю копьем в бок.
– Постой-ка! – прервал меня Огги. – Только не говори, что ты теперь работаешь на этого сукина сына!
– Прости, Огги. Ты, конечно, весьма на него зол. Но разве ты не считаешь, что ему все же нужно вернуть дочь?
Он в раздражении отмахнулся от меня:
– Мы и сами ее разыскиваем. У нас есть к ней вопросы по поводу игры, которую они затеяли с Анной Родомски.
– Я стараюсь не мешать работе твоих людей, – заверил я. – Хотя в дальнейшем это может оказаться затруднительно, учитывая кампанию запугивания, начатую тобой против Сэндерса.
– О чем ты, черт побери, толкуешь? – Огги почти кричал.
– О патрульных машинах, которые постоянно дежурят на его улице, об офицерах, наблюдающих за ним, чтобы нагнать страху. О копах, которые обыскивают сумку его дочери. А Сэндерс к тому же уверен, что ты еще и прослушиваешь его телефон.
– Давно не слышал такого нагромождения вздора.
– Сэндерс винит тебя и твоих подчиненных, следящих за его домом, в том, что Клэр прибегла к столь сложному трюку, лишь бы незаметно исчезнуть из города.
Его щеки стали пунцовыми. Огги напоминал сейчас закипевший водонагреватель, готовый взорваться.
– Все это невероятная чепуха, – заявил он после паузы.
– Хочешь начистоту? Изволь. Когда ты приходишь на собрание городского совета и заявляешь мэру, что твои люди никогда не нарушали ничьих прав, ты лжешь, и мне это известно, как и всем в том зале. Но только им плевать. Можешь и дальше использовать Конституцию вместо туалетной бумаги. Да, ты со своими ребятами устроил самосуд над группой хулиганья из Буффало. Большое дело! Но если я знаю об одной твоей лжи, то с чего мне вдруг поверить, что сейчас ты говоришь правду?
– Дурака же я свалял, выручая тебя из беды!
Я направился к двери.
– То, чем я занимаюсь, не имеет никакого отношения к тебе, Сэндерсу и сваре между вами. Я просто хочу найти Клэр. Когда я ее разыщу, мы, может, сумеем понять, кто убил Анну.
Огги посмотрел на меня, и уголки его губ приподнялись в улыбке.
– Так ты ничего не знаешь?
– О чем?
– Этим утром мы уже произвели арест.
– Вы обвинили кого-то в убийстве Анны? Кого же?
– Ее парня.
– Шона Скиллинга?
– Именно его.
Я отпустил дверную ручку.
– Но у него же есть алиби! Один из твоих людей остановил его за проезд на запрещающий знак.
– Я навел справки, – парировал Огги. – Штраф нигде не зарегистрирован.
– Я же говорил тебе, что штрафа они ему не выписали! Шон отделался предупреждением.
– Чего еще ты хочешь от меня, Кэл? – спросил Огги. – Я проверил. Никто не помнит, чтобы останавливал мальчишку на «рейнджере».
– Мне чутье подсказывает, что он не делал этого.
– А твое чутье не подскажет ничего другого, если я сообщу тебе, что джинсы и трусики Анны были обнаружены под сиденьем его пикапа?
Глава 39
На выходе Огги распорядился вернуть мне мобильный телефон, хранившийся у дежурного в холле. Поступило три новых сообщения. Два от Донны, до которой явно дошли слухи о моих неприятностях, и еще одно от управляющего ландшафтной фирмой. Прежде чем перезвонить им, я поймал такси и доехал до места, где вынужден был бросить на обочине дороги машину Донны, когда меня задержали Бриндл и Хейнс. Затем я вернулся к зданию полицейской службы и поставил автомобиль на стоянку перед ним. И только потом набрал номер Донны.
– Твоя машина на том же месте, где ты обычно оставляешь ее, – заговорил я.
– Я два раза пыталась до тебя дозвониться.
– Мне было не до разговоров по телефону.
– Вот почему я и звонила. Мне сообщили, что тебя держат в нашем здании. И отнюдь не в комнате для почетных гостей.
– Верно. Но теперь мы во всем разобрались. Как ты узнала?
– Марвин сказал об этом Кейт, а она передала мне. Я связалась с Огги, но к тому времени тебя уже выпустили.
– Да, он лично вмешался.
– Они же ничего не нашли в твоей машине? – спросила Донна.
– Нет, возникла другая проблема.
Пауза.
– Другая проблема?
– Да. Кажется, я перегнул палку, испытывая судьбу. И это вернулось ко мне бумерангом, ударив в слабое место.
– Каким же образом Огги помог тебе выкрутиться?
– Расскажу позже во всех деталях. Обещаю.
– Ну, разумеется. – Ее голос прозвучал печально.
– Что такое?
– Случившееся прошлой ночью не значит, что все теперь в полном порядке, – сказала Донна.
– Знаю.
Загон, где держали мою «хонду», оказался необъятных размеров стоянкой, окруженной высокой оградой из металлической сетки, поверх которой протянули колючую проволоку зловещего вида. В конторе я увидел невысокую женщину, которая разгадывала кроссворд, дожидаясь меня. Сняв с крючка мой ключ, она провела меня мимо длинной шеренги уже списанных в утиль патрульных машин, транспорта, побывавшего в авариях, и нескольких целых автомобилей, подобных моему.
Как только я нашел свою машину, женщина сунула мне лист бумаги, прикрепленный зажимом к картонной подложке, и произнесла:
– Вам осталось расписаться вот здесь.
Я поставил закорючку. Она отдала мне ключ, пожелала доброго дня и объяснила, что мне нужно будет посигналить от ворот, и тогда они откроются.
Я, однако, не спешил сразу же уезжать. Сначала открыл багажник, где хранил набор инструментов для профессиональной деятельности. Ноутбук, оранжевый жилет дорожного рабочего и строительную каску в тон ему. Помимо прочих вещей.
На первый взгляд все было на своих местах.
Потом я проверил бардачок и убедился, что там тоже вроде бы никто не рылся. Как и сказал Огги, к моей машине пока даже не прикасались.
И все равно я с удивлением увидел парик Анны, еще лежавший внутри, на полу перед задним сиденьем. Может, его не внесли в список улик, поскольку к моменту убийства Анна его уже не носила? Но я тем не менее воспринимал эту вещь как важное материальное подтверждение всего, что случилось с ней незадолго до смерти.
Имелись и другие загадки, над которыми предстояло поломать голову. Зачем Куинн сказал Хейнсу и Бриндлу, что нужно конфисковать мою машину? Если он сам хотел проверить ее в поисках улик, то почему свалил все на шефа?
А теперь еще Шона Скиллинга арестовали по подозрению в убийстве Анны.
