— Ему было намного легче, чем нам, — ответил Штенгеле. — Нам нужно изъять из обращения все сосиски — а ему нужно было отравить только одну-единственную. Так что он мог свободно разгуливать целое утро, а может быть, и вчера после обеда, со шприцем в кармане куртки, чтобы высмотреть мясной прилавок, где нет наблюдения.
— Возможно, он заготовил сосиску уже дома.
— Это еще проще, верно: он, единственный покупатель в магазине, просит мясника принести ему что-нибудь из холодильника, быстренько бросается через прилавок и подменяет сосиску.
— А в ресторане?
— Он выбирает небольшой ресторанчик, где на кухне стоит только один повар: Оп-ля! Извините, я сейчас попал на кухню! Вот пансионат «Альпийская роза», нам надо поторопиться.
Еще 35 минут до того, как часы начнут бить двенадцать.
— Вы что-нибудь знаете о действии ботулина, Мария? — спросил Еннервайн, когда они вернулись на улицу, где они уже много раз повторяли свое сообщение.
— Первые симптомы — это тошнота, головные боли и сухость во рту. Через несколько часов наступают первые признаки паралича мышц. Типично раздвоенное зрение и тугоподвижность шеи. Смерть наступает от паралича дыхания. Жертвы неспособны разговаривать, говорить по телефону или как-то иначе позвать на помощь.
— На сей раз он сильно перегнул палку. До сих пор это были попытки нанесения тяжких телесных травм.
— А теперь это покушение на убийство.
Еще 17 минут до того, как часы начнут бить двенадцать.
Куница вставил в иглу для шпигования маленькую капсулу. Затем он немного приподнял один конец сосиски и воткнул иглу в середину скрученной оболочки. При благоприятных обстоятельствах таким образом нашпиговывали заячью спинку полосками сала. Куница освободил зажим и вытащил иголку без капсулы. Сквозь лупу он рассматривал результаты своей операции. Следов прокола видно не было. Куница довольно улыбнулся. Потом он бросил сосиску в котел. ХУМПФ-ТАТА-ТА! Гремело из радиоприемника, когда он вышел из кухни крестьянского дома.
Капитан пожарной части Иоганн Мигрль и его люди очень серьезно отнеслись к делу. Они до половины двенадцатого разъезжали в пожарных машинах и произносили в громкоговоритель один и тот же текст. Это было неофициальное дежурство, в котором они участвовали, некоторые служебные инструкции уже были нарушены, но когда речь шла о жизни и смерти, кого заботили служебные инструкции? Промедление опасно. Полчаса тому назад они остановили машины и пошли с мегафоном пешком по улицам. Сейчас они прошли уже почти весь город, и тот, кто не был глухим, — минуточку: Тот, кто не был глухим? У капитана пожарной части Иоганна Миргля вдруг мелькнула мысль. Он оглянулся. На расстоянии пятидесяти метров, в конце улицы он увидел комиссара Еннервайна и Марию Шмальфус, которые успокаивали группу граждан.
— Идите сюда! Идите ко мне, — закричал Мигрль им обоим в мегафон. — Мы еще кое-кого забыли!
Еще четыре минуты до того, как часы начнут бить двенадцать.
В старом крестьянском доме двора Крайтмайера была только одна жительница. Все остальные повыходили замуж, переехали или повымирали.
— Рези! Рези! Ты здесь? — кричал капитан пожарной части Иоганн Мигрль в мегафон. Никакого ответа. Мигрль согнувшись шел от окна к окну и пытался заглянуть внутрь. Из одного он услышал: ХУМПФ-ТАТА-ТА! ХУМПФ-ТАТА-ТА! Капитан пожарной части немного поколебался, может быть, ему стоило подождать полицейских.
Но ХУМПФ-ТАТА-ТА! означало: промедление опасно. Короткая разбежка, и он, выставив вперед острую каску и держа в руке кирку, прыгнул через окно за секунду до того как Рези Крайтмайер, последняя из выживших старой крестьянской семьи Крайтмайер, сидя за столом, макнула сосиску в сладкую горчицу и уже подносила ее ко рту.
«Хоооооооооооойт!» — закричал пожарник, что, честно говоря, с точки зрения психологии чрезвычайных происшествий было рискованно, так как Рези от ужаса уже чуть не надкусила сосиску. Но та застыла в движении. Мигрль бросился на нее. В прыжке, согнувшись щукой, он вырвал из ее рук сосиску и вместе с Крайтмайер упал на пол.
Часы пробили двенадцать.
46
Такой суматохи в уютном пансионате «Альпийская роза» еще никогда не было. Террористическое нападение! Невероятно! Некоторые гости пансионата пропустили уже по второму стаканчику портвейна, пили третью чашку кофе или пятую чашку чая с ромашкой, настолько они были взволнованы.
В половине двенадцатого оба полицейских въехали во двор, из машины выскочили маленького роста молодая женщина и крупный пожилой мужчина, тот сразу же бросился на кухню, женщина отдавала указания директрисе.
— Я сюда приезжаю уже сорок лет, — сказал отдыхающий из Гамбурга в приросшей к голове шапке принца Генриха, — но подобного здесь еще никогда не случалось. Черт знает что!
Спустя десять минут все в пансионате знали: они избежали покушения! Покушения! О Господи, чтобы такое вообще было возможно в безобидном курортном месте, как это! Из-за отсутствия дальнейшей информации в зале для завтрака пансионата «Альпийская роза» в последующие часы можно было разное услышать, что в некоторой степени граничило с расизмом, переходило в радикализм и снова возвращалось к приятному. Фрау Шобер подавала бутерброды и пирожные, но о еде больше никто не думал. Демонстрировалось упорное мелкобуржуазное сопротивление. Если не белые сосиски, тогда уж лучше совсем ничего. И, кроме того, утром исламист отравляет сосиски, а за что он примется в обед? За шварцвальдский вишневый торт?
Шан тоже сидела некоторое время в зале для завтрака, все слушала и вежливо кивала. Услышав достаточно, она покинула зал, вышла из дома и немного осмотрелась — на улице, в нескольких магазинах и в совершенно конкретной булочной, о которой знала, что здесь тусуется много местных.
— У нас в городке есть серийный убийца, — сообщила она после своего обхода Вонгу и Свободе. — Полиция, вероятно, полагает, что покушение на новый год, сход лавины и сегодняшнее отравление продуктов совершил один и тот же человек.
Свобода сидел в кресле у телевизора.
— Смотри, это симулянт, — сказал он, не поворачиваясь от телевизора. — А лакомый кусочек опять где-то в другом месте.
— Как бы то ни было, — сказал Вонг, — он сильно мешает нашим планам. Если полиция его схватит, он откроет с таким трудом стертые следы, которые ведут к нам.
— А почему так? — спросил Свобода.
— Если этого ненормального схватят, то он, разумеется, будет отрицать новогоднее покушение. И тогда расследования начнутся сначала.
— Я не очень уверен, друзья. Это симулянт, он везде суется, он хочет добиться признания. Я знаю достаточно людей его калибра.
— Психопат, который хочет добиться признания? — наморщила лоб Шан.
