– Где может быть сейчас ваш сын? – услышал он следующий вопрос следователя.
– Не знаю. Я сделал круг, высадил их на параллельной улице. Он потащил Ольгу под арку, за старыми домами, первые этажи ремонтируются... велел мне уезжать.
– Быстро! Может, успеете, – приказал следователь. Савелий рванул к выходу, за ним Эмиль. Затем он обратился к Святославу Мироновичу: – Почему вы были настроены против Ольги, когда она жила у вас?
– Да нет, – смутился Святослав Миронович, – я бы так не сказал. Я просто был против, чтобы в доме жили посторонние люди.
– Ольга говорила, что вы все время спорили с женой, что-то заставляли ее...
– Не пичкать сына наркотиками! – сказал тот. – Он становился крайне агрессивным, шантажировал мать, что покончит собой, если она не даст ему нужных доз. И действительно, не раз пытался себя убить. Но лично я не верил ему, он делал это тогда, когда знал, что мать войдет к нему. Грубый шантаж. Он ломал мать, которая безгранично любит его. Я сто раз предлагал отправить его в клинику или в психиатрическую больницу и прекратить доставать эту дрянь. Но она сама пристрастилась нюхать.
– Когда вы узнали, что ваш сын убивает девушек? – спросил в лоб следователь.
Святослав Миронович задумался, видимо, решал, говорить или не говорить. Покосился на жену, та не отрывала рук от лица. Наконец решился:
– Когда он убил Марину. Я обнаружил кровавую тряпку в ящике компьютерного стола. Я иногда пользуюсь его компьютером. Задумался, откуда она взялась и почему он хранил ее. Потом сопоставил некоторые факты. Думаю, машину соседа вымазал он. Я допросил Антонину... даже бил ее... она все рассказала. Тогда я понял, зачем она пригласила Ольгу к нам.
– Зачем же?
– Антонина хотела сохранить ей жизнь. Поверьте, это так. Жена призналась, что видела в комнате Ростислава сумку Ольги, она была мокрая. Потом она исчезла. Это было в ночь на шестое сентября. И в ту ночь сын отсутствовал. Потом стало известно, что в лесопарке убита девушка. Ростислав исчезал часто, и было непонятно, как он это делал, я до сих пор не понимаю, как он уходит из дома, ведь у нас все закрыто.
– Через чердак, – усмехнулся Савелий. – Там слабая перегородка, разделяющая вашу половину и половину соседей. Мы это еще прошлый раз заметили. Ее легко отодвинуть и поставить на место. Он выходил через люк в крыше, потом спускался к вашим соседям в глухое место за гаражом. В том месте удобно спуститься, опираясь на стену дома и стену ограды. Дверь в гараж постоянно открыта, так как ваши соседи полагали, что из тупика грабители к ним не заберутся. А потом выходил через ворота гаража. Так же – через чердак – он возвращался назад. Вчера, когда пропала журналистка, ваша соседка вызвала милицию, она видела ноги за шторой, а на подоконнике лежала косметичка Инги. Я уверен, она видела ноги вашего сына, который собрался на охоту. Он и оставил там косметичку. Наверное, хотел избавиться от нее, да потерял. Или хотел подбросить улику, чтобы бросить тень подозрения на Бориса Евгеньевича.
– Может быть, – согласился Святослав Миронович. – Я был плохим следопытом, мне не удалось поймать его.
– Значит, от вашего гаража у него есть ключи, дистанционное управление?
– Да, есть, – заявил вдруг старик. Он вскочил с места и в возбуждении заходил по гостиной. – Он брал старую машину Антонины, которая стоит во дворе ее аптеки. Меня катал, а выходили мы с ним через наш гараж. Но дочь об этом не знала. И дуру Марину сбил он, а потом убил, я видел. Хотел помешать ему, но... представьте, он ударил меня. Я упал. Скверный мальчишка об меня вытер руки и еще угрожал! Кровь... угрозы... так неприятно было!
– Папа! Папа!.. – взмолилась Антонина.
– Что «папа»? – окрысился он на дочь. – Да, я работал убийцей. Но мне платили, это была моя работа. Твой сын делал это бесплатно. Ты потакала ему. А теперь получай плату и за него, и за себя, доченька. Знаете, а вот так лучше, чем взорвать вас.
– Вы говорили, что допрашивали жену, – сказал следователь, обратившись к Святославу Мироновичу. – Значит, жена ваша знала, что Ростислав убийца?
– Она ни при чем, поверьте, – едва не рыдал он. – Ее вина в том, что слишком опекала его с детства. Он безобразничал в школе, потом подрос, участвовал в ограблении ларька. У него было все, а он ларек ограбил... Просто так, пошутил. Шутки продолжались, а Тоня отмазывала его. В пятнадцать лет Ростик с друзьями изнасиловал девушку, она и тут отмазала его, забросала взятками всех. Пришла пора армии. И жена сделала самую большую глупость, она достала справку, что он психически нездоров. Все. Для него закрылись двери учебных заведений, на работу его не хотели брать, разве что чернорабочим. А работать физически он не привык. У него действительно развился психоз. Тоня пичкала его снотворным... А он сам начал доставать наркотики. Когда она узнала, что он наркоман, возила его лечиться. Некоторое время все было хорошо, а потом кошмар возобновлялся. Тогда Тоня решила контролировать приемы доз, но сын становился все агрессивней, даже когда получал желаемое. В городе, где мы жили, он совершил три нападения, по счастью, девушки остались живы. Тоня и тут его отмазала крупными суммами. Лечила. Мы переехали сюда. Поначалу он вел себя нормально, казалось, выздоровел. А потом началось... Тоня где-то вычитала о метадоне, который, по утверждениям западных врачей, купирует абстинентный синдром, то есть отходняк, когда становится плохо от недостачи наркотиков в организме. Решила попробовать лечить его сама. Вроде бы ему помогало. Когда в городе начались эти убийства, она сразу догадалась. Поменяла замки на дверях, чтобы он не мог выйти из дома. А Ольгу... Тоня полагала, что он ее не тронет у нас в доме. Она платила ей за то, чтобы девушка жила. Остальных она не смогла вычислить. Ну, журналистку еще... Тоня думала, как и ее уберечь...
– Ольга – это моя ошибка, – пробубнила потерянно Антонина Афанасьевна.
– Вчера журналистка пропала, – сказал следователь. – И где ваш племянник Влас?
– Не знаю, – отозвалась Антонина Афанасьевна.
– Кто подбросил сумку Ольги Власу?
– Тоня, ты? – повернулся к ней муж.
– Нет, – тяжело сказала Антонина Афанасьевна, оторвав лицо от ладоней. Вдруг она напряглась. – А где мой отец? Папа! Где он?
В это время в гостиную вбежал взмыленный Савелий:
– Пусто. Мы их не нашли.
* * *
Он привел ее в заброшенный дом, в нижний подвал, в котором нашли первую убитую девушку. Он был уверен, что сюда никто из ментов не сунет носа. Ведь ни одному человеку не придет в голову, что маньяк воспользуется подвалом еще раз. Темень там стояла жуткая, кто-то ползал, шипел, воняло затхлостью, сыростью и гнилью.
Он толкнул Ольгу, та не устояла и скатилась по ступенькам вниз, от боли замерла на полу. Первое время она не отреагировала на свет лампы, которую зажег Ростислав, очевидно, на этот случай и припас ее. Затем он сел на ступеньку и замер, глядя в никуда. Оленька лежала, содрогаясь от мысли, что сейчас все кончится. Он вел ее, держа за плечи и сунув нож под бок. Она не пробовала кричать, не оказывала сопротивления, подчиняясь этому страшному человеку, потому что знала: как только закричит, нож войдет в ее тело.
