Сказав это, Шамиль передал девушке запечатанный конверт для Тихого, подмигнул и ушёл прочь.
Кира неспеша прохаживалась по улице, параллельной центральной, тут уже было менее оживлённо. Редкий прохожий показывался на мгновение, затем исчезал в подъезде арке или за углом.
Небо походило на палитру художника. Лучи закатного солнца мазками раскинулись по многослойному небесному холсту. На грозовых громадах туч, зависших в сумеречной дымке, лежали алые орнжевые и розовые штрихи, беспорядочные пятна света. Местами небесный холст был разорван, и тёмные пятна небесной чистоты дополняли холодом эту красочную палитру. Усиливающийся ветер колыхал давно не стриженную траву, трепал свежую листву на старых разросшихся деревьях. Люди стали спешно снимать бельё с балконов и закрывать окна. Киру объяло необычное чувство, ведь она раньше не видела гроз по-настоящему; не ощущала запах озона; не видела этих туч – огромных небесных танкеров, везущих тонны воды; её не стегали ливни; то необъяснимое и ни с чем не сравнимое чувство, когда что-то в твоей жизни происходит в первый раз.
Она заметила свою соперницу с ринга, сидящую на покосившейся автобусной остановке, потерявшей всякий смысл своего существования в отсутствии общественного транспорта.
Вид девушки не был таким позитивным, как у Киры. Она неподвижно сидела, мрачно уставившись куда-то в одну точку.
Кира села в полуметре от неё.
– Извини, – неуверенно произнесла Кира, хотя сама не совсем понимала за что извиняется.
– Ты за ринг? Забей, всё было честно, кто-то должен проигрывать. Да и вообще… я и драться-то не умею, – призналась та, не поворачивая головы.
– Зачем же ты туда ходишь?
– Я знаю теоретически много приёмов, но нужно нарабатывать навык, а это только на практике.
– Кира, – она протянула руку.
– Женя.
Они пожали руки.
– Иногда думаю вернуться в Соколовск, у меня там вся родня.
– Так а что ж не возвращаешься? Я бы вернулась, если могла.
– Пожив тут пару месяцев, я вернулась, но после реального мира обратно в бетонную коробку… не представляю, как жила там. Вот и думаю, что делать. В крепости со скуки сдохнуть или тут пропасть? Почему ты не можешь вернуться?
Кире показалось, что этот вопрос был задан с каким-то подозрением.
– Я… совсем недавно ушла из крепости. Просто с некоторыми людьми там появились проблемы и… в общем не важно, не могу вернуться.
– Видимо, большие проблемы, не многие решатся вот так уйти. Ясно. Мне на смену надо идти, пока дождь не ливанул.
– На смену?
– Я снайпер. Моя смена подходит, как на зло, в ночь.
– И часто нападают?
– Бывает. Но в мою смену нападений и попыток проникновения не было. Не знаю, увидев кого-то в прицел, смогу ли выстрелить? Пойду я. А ты под дождём не мокни, мало ли откуда тучи пригнало, облысеешь ещё.
Женя спешно пошла дальше по улице, а затем и вовсе перешла на бег. Кира накинула капюшон и поторопилась к центральной улице, быть может, там будет такое укрытие, где и сухо, и можно увидеть грозу во всей её красе.
Тучи над головой сгущались стремительно, погружая город в серый сумрак. Серые обшарпанные здания, выглядящие и без того неприветливо, теперь совсем приобрели какой-то по-киношному зловещий вид. Ветер поднимал пыль с пустынных улиц, срывал листья и мелкие ветки с деревьев.
Кира вновь вернулась в ту арку, придерживая капюшон, где сразу вспомнила про Шамиля.
В арке в противоположном конце, почти скрывшись в тени, стояли двое мужчин и рыжий норт. Один из мужчин был рослый и крепкий, второй низкий и полный, весил он, наверное, не меньше ста десяти килограммов. Оба были в кожаных плащах. За спиной у рослого – катана в ножнах, из-под плаща виднелся деревянный приклад винтовки. У толстого не было ничего кроме карабина «Сайга» в руках, остальное, наверное, было скрыто под плащом. На норте же не было никакого снаряжения, он стоял на двух ногах, облокотившись о стену. В его внешности была одна странность, что-то вроде гривы. Подобные отличия для нортов были крайне редки.
Кира не стала к ним приближаться, а встала на углу, зайдя под арку всего на шаг.
Почти сразу под арку вбежал смуглый парнишка лет пятнадцати, в сандалиях, шортах и майке, зато с рацией и патронташем на поясе и двуствольным ружьём за спиной, лохматый и весь в пыли.
– Алим, это что за вид, и вообще, ты почему не дома? – По-отцовски строго спросил рослый.
Парень подбежал к ним.
– Дядь Борь, да я только домой за ружьем и патронами заскочил, когда мне переодеваться?
– Вот и сидел бы дома, – продолжал полный.
– Ещё чё! Пора бы уже становиться мужиком. Замочу хоть одного гада, значит, не зря прожил, – горячо произнёс Алим, сняв ружьё с плеча. – Там мгла с юго-востока надвигается.
– Мгла? – Раздался негромкий и равнодушный голос норта. – Значит, точно полезут. Постовые их не увидят, собаки, если и залают, то их и слышно не будет. Так что Алим зря ты храбришься. Многие не встретят следующее утро.
На улицах зажглись фонари, хотя, судя по светомаскировке на окнах всех зданий, иллюминацию тут обычно использовали по минимому, дабы в ночное время не «отсвечивать». Раздался первый раскат грома, почти одновременно с фиолетовой вспышкой молнии. Затем ещё молния и ещё, наконец оглушительный громовой раскат, прокатившийся незримой волной в пространстве. На асфальт упала капля, и сразу ещё одна. Капли забарабанили по железным карнизам и крышам. Потянуло запахом сырого бетона. Дождь быстро перешёл в настоящий штормовой ливень со шквалистым ветром, подняв оглушительный гул.
Киру кто-то оттянул за рукав, это был Алим.
– Отойди подальше, лучше вообще в конец уйди! – Пытался тот перекричать шум ливня.
Кира отошла и встала у стены рядом с нортом.
– Я вижу, смелая ты, – сказал норт, приблизившись к её уху, всё с тем же спокойствием.
Он вообще был спокоен, даже пофигистичен, в отличие от остальных, маячащих туда-сюда.
Этот монотонный шум и полумрак в арке нагнали на девушку сонливость, в голове поплыли какие-то смазанные картины, отрывки воспоминаний, не связанные друг с другом мысли. У неё вовсе не возникало ощущение тревоги и чего-то жуткого. Желтоватый свет уличных фонарей, рассеиваемый дождём, выглядел тепло и приятно.
– Кажется, кто-то идёт.
Эти слова норта прогнали всю дремоту. И через пару секунд в проходе возникли четыре высокие фигуры около двух с половиной метров высотой каждая. Они вбежали под крышу арки и остановились. Люди тут же открыли огонь, на первый взгляд даже не разбираясь, свой или чужой. Хотя вряд ли можно было найти хоть одного человека с таким ростом, тем более четверых.
В нос шибанул запах пороха, лёгкая дымка повисла в арке, от грохота выстрелов зазвенело в ушах. Силуэты рухнули на землю. Все, кроме Киры, подскочили к телам, полный мужчина произвёл контрольный выстрел в одно из них.
