Меж разваливающихся от обстрелов и времени зданий по центральной улице шёл караван, состоящий из полусотни тяжёлых броневиков, сопровождаемых двумя сотнями солдат. Как ей хотелось бы с ними, у них-то всегда новый день не похож на вчерашний!
Последние лучи солнца скрылись в дымке и тяжёлые бронированные ставни плотно закрыли окна. В пустом огромном гулком зале с низкими потолками и стальным полом зажглось тусклое ночное освещение.
Кира вернулась в общую квартиру, где сейчас никого не было, приняла горячий душ, отомкнула свой спальный бокс под номером 11, больше похожий на ячейку в камере хранения, забралась в выдвинувшийся ящик и плавно заехала с ним обратно. Внутри зажёгся мягкий тёплый свет. Атмосфера уютного коробка и милые картинки котят на боковых стенках быстро снимали все тревоги и погружали в сон.
Наконец Кира очнулась.
Она лежала в стеклянной капсуле, находящейся посреди небольшой светлой комнаты с белыми стенами. Дверей и окон в помещении не было, лишь длинное зеркало на стене и потолок, источающий мягкий свет. На кафельном полу комнаты имелись пластиковые решётки водостока.
Ничего из одежды на девушке не было, лишь лёгкая белая простыня накрывала её тело.
Она пошевелила пальцами на ноге, затем на руке. Вытащила из-под простыни руку, тронула стеклянный купол капсулы, легонько толкнула. Купол плавно откинулся. Она неуверенно поднялась, придерживая простыню, затем встала босыми ногами на тёплый кафельный пол. Она укуталась в простыню, прошлась по комнате, непонимающе оглядываясь. Тело послушно выполняло все движения, не отзываясь болью.
Вдруг одна из стен плавно и бесшумно отъехала в сторону, отчего Кира ещё более непонимающе попятилась назад. За отъехавшей стеной оказалось продолжение этого же помещения, но уже с пластиковой дверью и обставленное какими-то аппаратами, накрытыми белой тканью.
Дверь открылась и в неё вошла полная женщина, приятная на вид, в медицинском халате и колпаке. Она вкатила железный столик, на котором были аккуратно сложенны вещи, новый зелёный камуфляжный костюм и её сапоги.
– Я за дверью подожду.
Женщина вышла и закрыла дверь.
Застегнув широкий ремень на поясе, Кира вышла.
Она и полная тётка вошли в просторную гостиную с большим столом посреди неё. Все окна гостиной плотно закрывали жалюзи, пропуская лишь тонкие полоски солнечного света. Но освещена комната была хорошо.
Тёплый свет от светильников на стенах и маленькой люстры над столом проникал в каждый угол помещения и отражался от удивительно блестящей лысины одного из трёх мужчин, сидящих за пустым столом, узкоглазого, с серьёзным лицом и в круглых старомодных очках в золотой оправе.
Двое других, одетых неряшливо и безвкусно, по принципу «больше ничего чистого не было», заросшие густой щетиной, увидев девушку, переглянулись довольно. Один из них радушно указал на стул напротив них.
Кира, уже забывшая за время прибывания вне крепости про стеснительность и робость, тут же заняла указанный стул.
Тётка повесила колпак и халат на вешалку и удалилась в другую комнату.
– Всё же он работает, – произнёс один из заросших нерях. – Извини, не представились. Меня зовут Виктор… да просто Витя. Это Марат. А это наш мастер, гуру медицины новой эры… – говорил Витя, показывая на узкоглазого.
– Перестань, – коротко оборвал тот. – Не стоит.
– Почему же? О вашем имени кричать можно, – не понял Марат такой скромности, но ответа не получил.
– Как ты себя чувствуешь? – Осведомился гуру. – Обрыв помнишь?
– Чувствую хорошо. А обрыв, – она поёжилась, будто от ледяного сквозняка. – Ещё бы, конечно.
– Замечательно, как я и думал.
Полная женщина и девушка лет двадцати пяти, похожая на неё, но со стройной вытянутой фигурой, вошли и внесли два больших подноса. На каждом – по три тарелки первого и небольшой миске салата, по три бокала. В центре одного – нарезанный хлеб в чаше, в центре другого – тёмное красное вино в графине.
В новую эру наличие даже простого овощного салата на столе символизировало хороший достаток. Свежих овощей достать было куда сложнее, чем мясо или рыбу. В случае нападения скот сгоняли в подземные убежища, а с теплицами так не выйдет, и враг уничтожал в первую очередь именно теплицы. Вино же на столе имелось почти у всех и пили его за завтраком, обедом и ужином, по немного, разумеется.
Все обедали неспеша. Кире рассказали, что с момента падения прошло всего две недели. Столь быстрому восстановлению поспособствовал так называемый «живой луч», открытый мастером и повышающий регенеративную функцию организма в десятки раз на время пребывания в нём. Поэтому организм восстановился быстро. Сам же мастер открывший луч, ел молча и вообще делал вид, что отношения к этому не имеет. Эйфория от открытия луча уже спала, так как уже на третий день стало ясно, что луч работает.
Девушка двадцати пяти лет Наташа, рассказывала, что Сава приходил и требовал пришить пальцы, а отказать военному нельзя. Савелий ничего не пояснил об этой стычке, но по Каменскому да и в самом Воронино народ до сих пор обсуждал эту историю, обрастающую подробностями. Ещё люди видели, как они забирали неподвижное тело со дна ущелья. Доктору на следующий день пришлось сказать, что он забрал мёртвое тело для изъятия уцелевших органов.
Кира же пояснила, в чём причина её погони за этим парнем, сама при этом перебирала варианты, что им нужно взамен и почему нет Края, о нём даже не упомянули.
После обеда все спустились в подземный гараж к фургону. Дальше от гуру последовала странная и подозрительная, на взгляд девушки, просьба. В фургоне стояли шесть пустых стадвадцатилитровых пластиковых бочек для воды. Мастер попросил Киру залезть в одну из них, мотивируя это тем, что её не должны видеть, а фургон доктора обязательно остановит кто-нибудь из местных жителей из любопытства или с просьбой подвезти или договориться о приёме.
Такие основания её убедили. Она попрощалась со всеми, кроме Марата и доктора, помогавших ей забраться в бочку. Остальные разошлись по своим делам.
В бочке быстро стало душно, открытый клапан в крышке не слишком-то снабжал воздухом. Всё же по поводу остановок её не обманули, пару раз и вправду машину останавливали, о чём-то спрашивая. В третий раз вовнутрь кто-то сел, и проехав, немного вышел. Со всеми говорил Марат, великий доктор лишь отвечал краткими чёткими фразами, когда обращались непосредственно к нему. Останавливали их и на посту, даже в салон заглянули, но, судя по дружеским разговорам, остановка имела формальный характер, и досмотр – тоже для видимости.
Спустя чуть больше часа, когда всё тело уже затекло, фургон остановился, открылись задние его двери. Пару минут ничего не происходило. Слышался крик ворон и гул ветра, раскачивавшего машину сильными порывами. Наконец какой-то автомобиль, чей двигатель мягко и сдержанно гудел, остановился совсем рядом.
