– Он ещё здесь. У нас хватает времени, и уже завтра мы будем там.
– Завтра не будем, – возразил Край, достав из своей сумки на ремне маленькую фляжку. – Лавина сошла ещё неделю назад, не проехать. Придётся в объезд. Вот, пару глотков, остальное завтра допьёшь, – сказал он, протягивая ей фляжку.
– Что это? – Морщась от запаха, спросила она.
– Пей, не морщись. Твой кашель – это не дело. Тут обычная простуда смертельной может стать.
– У местной стаи выцыганил?
– А то. И ещё кое-чего, наверху положил.
Девушка отпила немного из фляжки и убрала её под куртку.
– Я спать, завтра с рассветом выдвинемся, – сказала она и ушла в машину, закрыв за собой дверь.
Край и Антон разговорились. Тихий обрисовал причину изгнания Киры. Он не поддержал её идею отомстить, но всё же выказал желание ехать с ними. Край рассказал об их приключениях.
– Всё же хорошо, что ты у неё есть, – говорил Тихий. – Кто-то должен был ей помочь. От меня она помощь принимать не хотела, не знаю почему. Ты хороший друг.
– Будь я хорошим другом, нашёл бы способ отговорить.
– Ты рискуешь жизнью, помогая ей, зачем?
Вопрос заставил Края задуматься над ответом.
– Она ушла бы без меня и погибла.
– А тебе-то что?
– Наверно, она мне больше, чем друг. Я ушёл из стаи, желая жить независимо ни от кого, ушёл на руины. Но что-то изменилось, и от мечты быть вольным ветром пришлось отказаться. Надеюсь, что она успокоится, когда добьётся своего.
– Уверен, что в этот раз добьётся? – Скептически спросил Тихий.
– В этот раз я сам грохну Савелия. Пусть потом кричит, ругается, ненавидит меня, но эта погоня закончится. А то кто её знает, поплывёт ещё за ним.
Объездная дорога заняла два дня. Тихого было решено взять, хотя Кира согласилась не сразу.
Ехать пришлось по заснеженным лесам и крутым склонам, что снизило скорость до 10–15 км/ч. Некоторые деревья приходилось валить, а при помощи одного только топора это отнимало много времени. До новой эры от санатория до Красноручейска, именуемого тогда иначе, можно было добраться всего за 20 минут, и то, если не спешить.
Наконец «Алтай» остановился в лесу у обрыва. Вертикальная скалистая стена, уходящая на полсотни метров вниз, затем крутой заснеженный склон, со множеством лыжных следов на нём, и дальше – крохотный городок на небольшом плато, за плато – резкий спуск, дальше – большой порт, по размерам едва ли не больше самого городка. В бухтах стояли огромные фигуры военных кораблей, матросы на которых в поте лица сбивали с их железных стен наледь. Красноручейск представлял из себя пару десятков прямых улиц с каменными домами не выше двух этажей. Отсюда он был, как на ладони, в прицел винтовки Антона можно было разглядеть даже цветы на окнах.
Скрываться не стали, всё равно заметят, а открытость снимет все подозрения. От машины растянули тент, разожгли костёр, расчистили площадку, обнесли свой минилагерь стеной из снега, защищающей от ледяного сырого ветра, дувшего с моря, да и с противоположной стороны продувавшего негустой сосновый лес. К строительству стены подошли творчески, возвели башни, сделали бойницы и даже арку центрального въезда. Строительство не раз перерастало в войну снежками. К вечерним сумеркам снежное королевство было достроено, главный ресурс – дрова, заготовлен.
Кира медленно шла по одной из улиц. Лицо её скрывал шарф, так что были видны лишь глаза. Это ни у кого не вызывало подозрений, так как постоянный ледяной ветер быстро обмораживал любую открытую часть тела, и так, укутавшись, ходили все.
Она пристально вглядывалась в лица прохожих, быстро идущих по заснеженным улицам, зябко ёжась от холода. Казалось, это место забыто богом, тут нет солнца, вечно идёт снег, а сумасшедший ветер никогда не перестанет разносить по округе брызги бушующего моря. Лишь свечи в деревянных уличных фонарях с железными кованными плафонами – единственный источник света и слабого тепла на этих улицах.
Множество спусков и съездов под землю свидетельствовало о том, что часть населения и все склады, топливохранилища, гаражи для техники и прочее находились под землёй. В случае заварушки пострадает лишь верхушка айсберга. В порту всё было тихо, десяток человек чистили бетонные ступени от снега, идущие вдоль двадцатиметровой каменной стены с бойницами и железными мостиками от прохода к проходу, да портовый кран загружал огромный танкер огненным камнем. Огромные волны с грохотом врезались в шлюзы бухт. Маяк водил по кругу ярким синим лучом, делающим впечатление от этого сумеречного места ещё более холодным и мерзким. Ветер качал фонари у причалов, осыпал снегом красные маячки на огромных портовых кранах, обросших наледью и снегом.
Ни в ком из прохожих Кира не узнала объект своих поисков. Темнело, и становилось ещё холоднее. Она решила напоследок заглянуть в кабак, надеясь найти его там, и не прогадала.
В хорошо освещённом тёплом помещении с бревенчатыми стенами густым облаком висел сигаретный дым, смешанный с запахом рыбы и спиртного. Народу здесь оказалось много, самого разного, от хорошо выглядящих мужчин в шубах и с хорошим начищенным оружием до опухших пропитых портовых грузчиков, от которых несло соляркой.
За барной стойкой сидел Савелий, чей камуфляж был растрёпан и местами порван. Он отрицательно качал заросшей лохматой головой на невнятное бубнение тучного мужика, уткнувшегося красной рожей в сигаретный пепел и ворох окурков. Да и сам Сава едва мог держать голову, и если бы он сейчас встал, то не продержался бы на ногах и пяти секунд.
Кира решила пронаблюдать за ним. Она опустила шапку почти на самые глаза, скрыла шарф за высоким воротником и подошла к стойке, попросила кружку пива. На это ей ответили, что пива нет и предложили местный напиток «Морячок». Девушка согласно кивнула, расплатилась и отошла с кружкой к стене, вдоль которой тянулась широкая полка, служившая общим столом. Тёмный, как кофе, и пенящийся, как пиво напиток, оказался приятен на вкус, быстро согрел и взбодрил.
Наблюдение за пьяным Савелием ничего не давало.
– А кто это? – наконец спросила она у стоящего рядом седого, но на лицо ещё молодого мужчину со шрамом на лице, попивавшего вино из бутылки. Спрашивая, она постаралась сделать голос более мужественным.
– Это приезжий, уже три дня тут обитает. Пьёт до чёртиков, потом идёт на улицу, прошвырнётся – и опять сюда, ищет собеседника – и пьёт вновь, – охотно начал тот. – Уплывает одиннадцатого, вот и гуляет.
– А живёт он где?
– Да тут и живёт, прямо в кабаке.
– А он что, один приехал?
– Нет, с отрядом. Они приходили за ним, просили в себя прийти, но он послал их, ещё и драку учинил. Чего это он тебя так интересует? Спивающийся солдатик.
– Да так, именно что солдат, а так пьёт.
