Орудием этой «богопротивной» унии были не кто иные, как отцы иезуиты, Patres Societatis Jesu. Они помышляли не о польской короне, не о величии Речи Посполитой, а единственно о власти римского первосвященника и о своей католической вере, пришедшей в большой упадок, вследствие распространившейся в Западной Европе Реформации. Филарет повествует об этом: «Иезуиты сплели сеть, сеть тонкую, как паутина, и твердую, как сталь, и этой сетью опутали малодушного короля Сигизмунда III. Сама Польша уже далеко раньше этого времени окатоличилась: она была «первая западница» из всех славянских земель. Правда, православное христианство и славянское богослужение проникло в Польшу (из Чехии) уже в IX и X веках, но вслед за тем и скорее, чем в других славянских землях, оно было подавлено здесь католичеством. Так, уже Болеслав, сын Мечислава, завел связь с папой и немецкими государями и, с благословения папы, основал епископство в Познани и архиепископство в Гнезне. Правда, что для реформаторства Польша оставляла и это последнее вероучение, вероучение католическое, но все же, с водворением в ней иезуитов в XVI и XVII веках, она снова соблазнилась католичеством, заразившись «иезуитским верогонением» и мрачным фанатизмом. С этого времени Польша сделалась уже самой ревностной католической страной, рассадником и центром латинской пропаганды в других восточных странах.
Отцы общества Иисуса открыли дело своей унии слишком хитро и осторожно. Было время, когда Западная Русь, в лице лучших своих представителей, по примеру Речи Посполитой, увлекалась идеями реформаторства и когда некоторые из южнорусских князей и бояр даже открыто принимали реформаторское учение. Этим-то путем и пошли иезуиты. Своим «хитролестным» учением эти западные мудрецы в короткое время достигли необыкновенных результатов: вскоре за введением унии в Южной Руси последовало быстрое отступление высшего южнорусского класса от своей религии, а вместе с тем и от своей народности. Русские паны и для русского же народа сделались вполне чужими, и власть их получила вид как бы иноземного и иноверного порабощения в стране. Тогда уния сделала то, что уже в 1597 году все православное русское дворянство было названо хлопами, что оно было отлучено от выборов, лишено права на воинские и судебные должности, права на владения селами, местечками, деревеями и другими ранговыми имениями, что на место всех должностных лиц из русских помещены были поляки, что везде по Малороссии расставлены были польские войска, «позволявшие себе, – как пишет Филарет, – открытые грабежи и насилия, ходившие с обнаженными саблями, принуждавшие в храме народ преклонять колено и ударять себя в грудь по обычаю римскому и по обычаю же римскому читать символ веры о ев. Духе»
[886]. Уния сделала то, что несколько человек не могли собраться для обыкновенных хозяйских работ, ибо их тотчас же объявляли бунтовщиками, немедленно разгоняли или ловили и пытали. «Отягощения и насилия, – писала литовская конфедерация в 1599 году, – умножаются более и более, особенно со стороны духовенства и некоторых светских лиц римского исповедания. Часто бывает, что ни в одном углу целого государства ни один из нас, какого бы звания ни был, не бывает в безопасности…»
[887] И чего та уния не сделала на Украине? Православные церкви отданы были на откуп жидам
[888], то есть или обращены в питейные дома, шинки и гостиницы
[889], или отданы на построение мечетей; церковные имения были отняты и подверглись той же участи; православные священники, иноки и даже игумены были варварски замучены, лишены своих парафий и удалены
[890]. «В Турове, – пишет Филарет, – насилием отобрали храмы с утварью и выгнали благочестивого епископа, в Орше, Могилеве, Мставле и других городах даже в шалашах запрещено было молиться»
[891]. «В Луцке в 1684 году, – читаем у Костомарова, – ученики иезуитского коллегиума и польские ремесленники, ободряемые ксендзами, бросились в монастырь Крестовоздвиженского братства, прибили и изувечили палками и кирпичами монахов, учителей, учеников, нищих, живших в богадельне, ограбили казну братства, потом, с благословения иезуитов, разбивали дома, били, увечили хозяев и нескольких человек убили до смерти
[892]. В Киеве насильно обратили большую часть церквей в униатские, и в том числе Св. Софию и Выдубицкий монастырь. Михайловский монастырь долго оставался в запустении»
[893]. «Повсюду святыня была поругана, – пишет Филарет, – иконы разбросаны, дорогие ризы и стихари шли на юбки жидовкам, церковная утварь – потиры, дискосы и прочее – частью расхищена, частию пропита в шинках. Наши церкви, говорят современники, монастыри, соборы большей частью уже захвачены, разорены и опустошены, притом с грабежом и мучительством, с убийствами и кровопролитиями, с неслыханными ругательствами над живыми и умершими. Духовные лица наши за твердость в православии терпят разные преследования, на них нападают в собственных домах, грабят, позорят, ссылают, лишают собственности»
[894]. Православных не допускали в город, запрещали торговать, записываться в цехи, хоронить по своему обряду умерших; священник не смел идти с дарами к больному
[895].
«Католические патеры, – читаем вновь у Костомарова, – страшно глумились над православием: они или разъезжали по городу в шарабанах, впрягая в них вместо лошадей до 20 и более православных людей и склоняя народ к унии, или через посредство местной власти вытребовывали себе в услужение малороссийских девушек и растлевали их. Везде и над всем тяготела жидовская кащеевская рука: жид требовал плату и за дозволение совершения православного богослужения в церкви, взимая до 5 талеров, жид брал и за дозволение обряда крещения над новорожденным ребенком православного вероисповедания, требуя от 1 до 5 злотых (пошлина называлась «дудка»); жиду платилось и в том случае, если крестьянин женил сына или отдавал замуж дочь; жида нельзя было обойти и тогда, когда кто умирал из русских православных крестьян, ибо церковные ключи и веревки от колоколов находились у этой же хищной гарпии. Вообще для совершения всякой требы по обряду православия нужно было сперва идти в жидовскую корчму, торговаться там с жидом и при этом выслушивать самые возмутительные ругательства над православием… Всюду производились пытки и истязания: православных жгли огнем, рвали у них волосы, заключали в оковы, томили голодом, в глазах родителей сожигали детей на угольях или варили в котлах, а потом предавали матерей мучительнейшей смерти; православных топили, вешали, лишали гражданской чести (так называемая инфамия), обливали в трескучие морозы холодной водой, запрягали в плуг и заставляли орать лед на реках, приказывая жидам погонять запряженных; повсюду виднелись виселицы и колья с жертвами; повсюду слышались вопли бичуемых до крови и старых и малых – и все это единственно за то, что они были православными
[896]. Тогда-то застонала великим стоном злосчастная Украина!»
