И случилось чудо. Из глаз братвы выкатились и тут же замерзли на щеках слезы. Нас обняли, довели до остановки и усадили в автобус, предварительно согрев портвейном под названием «Хирса», мы ответно растрогались и подарили им дефицитные кожаные перчатки, а приятель пригласил на спектакль «Разбойники», в котором, согласно его аннотации, Фридрих Шиллер поведал о любви германского басмача к узбекской ханум, дочери бая.
Умение общаться на чужом языке не только полезно, но и экономически выгодно, в первую очередь для тех, кто обустраивается за границей. Потому что иначе ты моментально становишься добычей оборотистых местных ребят, которые всегда готовы ввести тебя, безъязыкого, в новую жизнь. Эти сталкеры охотно решают все вопросы (вид на жительство, оформление гражданства, организация бизнеса или работы по найму, банковские счета, транши, кредиты, страховки, жилье, транспорт, медицина, устройство детей и прочее, и прочее), выворачивая твои карманы и кошельки, да еще и осмеивая тебя за глаза. Приезжих русских они держат за воров и убеждены, что их надо стричь и доить по полной. Главная задача – лишить мигранта какой-либо самостоятельности, чтобы без поводыря он не мог даже вызвать такси или купить телефонную симку.
Мало-мальски пообтершиеся за границей россияне подтвердят, что большинство действий для адаптации на новом месте без особых затруднений можно сделать самому, единственное непременное условие – знание языка. Без него никуда. А уж тем, кто ведет бизнес за границей, умение говорить и особенно понимать крайне необходимо, поскольку не исключен риск, что твоего переводчика элементарно перекупят и ты подпишешь контракт, не заметив ловушки, что и случается сплошь и рядом.
На незнании мигрантами языка построена целая образовательная индустрия, где неплохо зарабатывают лингвистические курсы, школы, репетиторы, причем год от года возрастает сложность экзаменов, которые требуется сдать, если нужно устроиться на определенные виды работ, получить вид на жительство или гражданство. Тем, кто не сдал, приходится снова и снова брать уроки, снова и снова экзаменоваться, – в общем, кормить дядю.
У меня для вас есть и хорошая новость: глобализация привела к тому, что сейчас считается нормальным говорить на самом что ни есть простом языке. Более других упростился язык интернационального общения, то бишь английский. В крупных международных организациях, где совместно работают дети разных народов, не приветствуется слишком трудный для понимания коллегами язык, поэтому, предположим, употребление глагола в past perfect continious может быть сочтено если не нарушением политкорректности, то, во всяком случае, проявлением неучтивости.
Короче, весь мир идет нам навстречу, а мы все тупим. Или попросту комплексуем: неловко в зрелом возрасте строить корявые фразы, не знать или забывать простые имена существительные, неловко, остановившись на улице, копаться в словаре или кричать в айфон русские слова и ждать перевода. Мы стыдимся своей языковой инвалидности, хотя по отношению к иноземцу местные, как правило, очень лояльны; если видят, что человек не понимает, говорят медленно и помогают жестами.
Наблюдая за россиянами, живущими за рубежом, я не раз вспоминал наш вошедший в классику изъян: ленивы и нелюбопытны. О лени мы уже толковали, но как объяснить отсутствие любопытства, как не пуститься в путешествие, если прямо перед тобой столько занимательного? А все очень просто: смысл путешествий в том, чтобы общаться с тамошней публикой, задавать вопросы, понимать ответы; без языка немыслимо ощутить колорит места, одно лишь созерцание природы и достопримечательностей из окна автомобиля быстро прискучит. Но многие наши обойтись не могут без русскоговорящего гида; одни же они пойдут лишь в тот музей, где им дадут наушники с пояснениями на единственном известном им языке.
По той же причине мигранты зачастую замыкаются в кругу соотечественников. Даже романы заводят только со своими, объясняя это близостью менталитета. У меня есть знакомая москвичка, живущая сейчас в Барселоне, – сказав, что она молода и хороша собой, я погрешу против истины. Тем не менее, ее взаимности долго добивался местный кадр – талантливый, известный живописец и живописный мачо. Он очень старался и достиг-таки успеха, но вскоре она его бросила. «С ним и поговорить-то не о чем» – такое дала объяснение.
Мой встречный вопрос – «А на каком именно языке тебе с ним не о чем поговорить?» – был слегка бестактным, но абсолютно логичным, ибо испанского она не знала, а уровень ее английского не позволял обсуждать что-либо сложнее ресторанного меню. В отличие от художника, который владел четырьмя языками и в угоду подруге начал учить русский. «Вот когда выучит, тогда и посмотрим», – сказала моя знакомая, закрыв тему.
Но не все так безнадежно, остались еще веселые и находчивые люди, которые даже неблагоприятные обстоятельства обращают себе на пользу. Я знаком с молодым парнем, который приехал летом подзаработать на остров Кипр. Устроился в большом отеле мальчиком на побегушках, ночью прямо там попытался обчистить часовой бутичок, попался и сел на год. Из тюряги вышел с прекрасным английским, а также свободным греческим языками. Оказывается, он нашел для себя неплохую нишу: стал переводчиком у зэков, представленных киприотами, русскими и даже бывшими колонизаторами – англичанами.
Случаются и менее радикальные, хотя не менее эффектные способы погружения в иноязычную среду. У популярной газеты открылась вакансия собственного корреспондента в Лондоне. Должность была почетной и ответственной, но и соискатель оказался под стать – талантлив, энергичен и честолюбив. А то, что он никогда в жизни не имел дела с английским языком, редакцию не беспокоило; на то и профи, чтобы выруливать из любого положения.
В отличие от редакции, наше посольство в Англии не скрывало недовольства: присылают не пойми кого, лучше бы агент ГРУ под видом газетчика приехал, тот хотя бы точно с языком. Короче, сгустился тревожный фон, который новоявленному собкору надо было развеять. И вскоре посольских ушей достиг слух из британских источников, что русская газета прислала корреспондента исключительных достоинств – прекрасно воспитанного, с тонким, истинно британским юмором и к тому же с блестящим английским.
Слух требовал проверки, которую незамедлительно провели и установили следующее. Собкор был неоднократно замечен на респектабельных лондонских тусовках, одет с иголочки, держался свободно, время от времени причаливал к компаниям, обсуждающим светские сплетни, и, точно угадав момент, восклицал: «Really? Incredible!» («В самом деле? Потрясающе!»). После чего одаривал рассказчика благодарной улыбкой и быстро, не дав возможности втянуть себя в разговор на пока еще непонятном языке, перемещался к следующей компании, где с блеском повторял придуманный им дивертисмент.
Похоже, парень не прост, решили посольские. Откуда им было знать, что все предметы в его квартире оклеены стикерами с англоязычными названиями, а сама квартира, от спальни до туалета, набита словарями и учебниками. Через полгода собкор был принят премьер-министром Англии и без переводчика взял у него интервью, утерев нос посольским и продемонстрировав уникальную методику создания репутации, которой не учат ни карьерного дипломата, ни шпиона.
