Медленно повернул голову:
– Что-что?
– Ничего. Я лишь попросил объяснить, куда вы спрятали высокочастотный генератор Вологдина? Спасенный вами генератор, не похищенный, а спасенный, вы слышите?
Лейтенант посмотрел на Субботина, перевел взгляд на Вологдина.
– Не понимаю, что за чушь? Что еще за спасенный?
– Боюсь, что не чушь, Кирилл Львович. Мне кажется, я могу объяснить, как все происходило. Но думаю, лучше это сделать вам самим. Вам, первым прибывшим на место пожара.
Вологдин внезапно повернулся к Бергу. Присел, попытался посмотреть в глаза:
– Кирилл Львович? О чем идет разговор? Это что, правда?
Берг отвернулся.
– Ну, правда. – Вдруг застучал кулаком по матрасу: – Правда, правда, правда, правда, правда!
Вологдин схватил его за руку, развернул к себе:
– Подождите. Да что правда-то? Что правда-то? Это все-таки мой генератор? Мой или не мой, слышите? Ну, Кирилл Львович? Ответьте, чей это генератор?
– Ваш, ваш, Валентин Петрович. – Осторожно освободил руку. – Ваш, который очень легко мог стать не вашим.
Субботин сел рядом с Бергом, взял его за плечи:
– Подождите, Кирилл Львович… Он что… Он что, цел?
– Нет. Он сильно пострадал во время пожара. По чести – от него остались одни воспоминания.
– Где же. эти воспоминания?
Лейтенант расстегнул еще одну пуговицу, достал из табакерки папиросу, закурил, жадно затянулся.
– Здесь, на броненосце, где же быть еще. Наверху, в радиорубке. – Потушил папиросу, вдавил в пепельницу, встал. – Пойдемте, покажу.
Они вышли из каюты, снова долго пробирались по коридорам, еще дольше поднимались по узкому трапу наверх, к командному мостику. Открыв дверь радиорубки, Берг бросил вскочившему было радисту:
– Сиди. – Достал ключ, повернулся: – Сюда, господа, это здесь, за переборкой, в каптерке радистов. – Вставил ключ в скважину, открыл небольшую дверцу.
Все четверо вошли – в крохотной каморке, в углу стоял сильно обгоревший, с пожухлой краской на корпусе агрегат. Вологдин сразу же присел над генератором, погладил черный от копоти кожух, повернулся:
– Но что же это?..
Губы его дрожали, он растерянно улыбался.
– Василий Васильевич, Арсений Дмитриевич – это же. Это. Вы даже не представляете – он!
Субботин присел рядом, внимательно оглядел машину.
– Валентин Петрович, а ведь действительно он. – Посмотрел на Берга: – Неужели есть надежда восстановить?
Лейтенант усмехнулся:
– Видите, я верю в талант Вологдина. И вообще в русский талант. Конечно, от генератора практически осталось очень мало. Но есть основа. Вопрос теперь только в одном: найти место, где можно будет заняться восстановлением генератора. – Лейтенант поднял с палубы ветошь, протянул Вологдину, тот машинально вытер руки. – Может быть, спустимся? В каюте мы сможем поговорить спокойней.
– Но как же… – Вологдин снова присел.
Субботин тронул его за плечо:
– Пойдемте, Валентин Петрович. Времени, чтобы насмотреться на это чудо, у нас еще хватит.
Но Вологдин будто не мог оторваться от генератора: сидя на корточках, ощупывая контакты, поднял кожух, стал осматривать ротор. С сожалением встал, повернулся к Бергу:
– Но почему вы молчали? Почему не сказали – хотя бы мне?
– Сейчас все объясню.
Подождав, пока все выйдут, лейтенант тщательно запер каптерку. Миновав радиста, четверо тем же путем вернулись в каюту. Берг некоторое время стоял у иллюминатора, будто изучая гавань. Повернулся.
– Когда ночью меня разбудили и сказали, что горит завод Глебова, мысли у меня, конечно, были только о генераторе. Тут же я поднял всю команду радистов, по дороге прихватил дежурный полувзвод, с ними на трех авто примчался к пожару. Там было черт знает что, ад, пожарные мечутся, все догорает, крыша обрушена, кругом струи воды, пар. Я хорошо знал, где испытательный стенд, сразу же сказал своим, что делать. Пробрался к стенду, там завалы прессшпана. Расшвырял его вместе с матросами – генератор сильно обожжен, но что-то все-таки осталось. Потом понял – от полного уничтожения его спас прессшпан. Но тогда было не до этого, думал только об одном: завод не мог загореться сам собой, его подожгли. И подожгли из-за генератора. Поэтому приказал своим: подгоняйте автомобиль и перетаскивайте на него остатки генератора. Все было сделано быстро, в той суматохе можно было вынести все что угодно. Но перед тем, как уехать, подумал: если узнают, что основа генератора вынесена с завода, за ним опять начнется охота. Пусть все считают, что он сгорел без остатка. Некоторые машины УМО внешне от генератора почти не отличаются. Я с матросами быстро собрал и поставил все это на стенд… Получилась полная картина: генератор Вологдина сгорел, причем полностью. Потом, поразмыслив, решил не говорить об этом никому, даже вам – до поры до времени. Пусть все утихнет. Действительно, все как будто утихло, все поверили. Но я ведь не пай-мальчик, прощать не люблю. Мне было важно выяснить, кто поджег завод. Я знал, никто этим не займется, кроме меня. Что это работа немцев, ясно, но кто был исполнителем? Понять это можно было только по интересу к генератору. Вернее – к тому, на самом ли деле он сгорел. И здесь. – Посмотрел на Пластова: – Здесь появились вы. Мне с самого начала не понравилось, что вы суетесь всюду. Особенно же мне не понравилось, что вы терзаете Вологдина.
– Постойте. – перебил Пластов. – Вы тогда стояли за дверью? На Съезженской, у квартиры Валентина Петровича?
– Да. Я не понял, о чем вы говорили, слышал только, что Вологдин на вас кричал. В дальнейшем вы вели себя так, что мне стало ясно – вы хотите докопаться до сути. Ну а потом ничего не стоило понять, что вы разобрались во всем, а значит, вновь появилась угроза.
– Но в конце концов – я же свой, русский?
Усмехнулся:
– Для меня вы были предателем, работающим на немцев. Я вам не верил и, честно говоря, сейчас не очень верю.
– Но ведь я защищаю интересы фирмы Глебова?
– Ну и что? Кстати, идеальная позиция для шпиона. Запомните – сейчас шпионы в России в самых удобных для себя местах. И вы это прекрасно знаете. У нас ведь действует негласный лозунг: чужих не трогать, в чужих не стрелять! В своих – пожалуйста, но в чужих – ни-ни! – Замолчал, раздраженно постукивая кулаком по ладони, опустил голову. – Жаль, эх, жаль завод… Надо восстанавливать генератор, а где? Где, я вас спрашиваю? Ведь завод Глебова был единственным русским заводом в Петербурге.
– Как-как? – Пластов посмотрел на Берга. – Как вы сказали? Завод Глебова – единственный русский завод?
Лейтенант повернулся:
– Что вас тут удивляет? Единственный русский завод, ну и что?
