– Уйди! Беги на свою математику. Или что там у нас…
– Что с тобой? Что случилось?! – забормотала Ева, игнорируя то, что ее прогоняют. Ей не хотелось уходить, не узнав, что произошло.
– Оставь меня в покое же! – заорала Ульяна и даже затопала ногами. Еве ничего не оставалось, как развернуться и уйти. А Ульяна в школу больше не приходила.
… Ева скучала по Борису. Не так, как по Ивану. Скучала как по старшему брату, с которым было полное понимание. Та трагедия пятнадцатилетней давности разметала их жизни, словно взорвавшаяся граната, кого-то поломала, кого-то убила. И, может, кто-то из них все же и вышел из той истории совсем невредимым, но наверняка, как и Ева, хоть иногда, да думал об их Долговязом. И, может, потому что Ева невольно вспоминала в ту ночь и его, Борис ей приснился. Он улыбался и протягивал ей что-то в закрытых ладонях, а когда раскрыл их, Ева увидела в них те кубики, которые нашла на коврике.
– Не ходи туда, Ева, – произнес вдруг Борис. Кубики в его ладонях превратились в насекомых, которые поползли по его тощим запястьям, обвивая их живыми браслетами. Девушка отшатнулась и проснулась.
С пробуждением вернулись боль в затылке и тошнота. Ева застонала, открыла глаза и увидела растекающуюся по полу ртутной лужей лунную дорожку. Это было бы красиво, если бы не неожиданно пугающе. Эта дорожка таила в себе угрозу, как ядовитые испарения. Ева не сразу поняла, что такого страшного может быть в обычном лунном свете. Только когда скользнула взглядом дальше и увидела стоявшую у окна молодую девушку, испуганно подскочила. Но затем страх сменился радостью, потому что в этой девушке Ева узнала младшую сестренку, не смотря на то, что распущенные волосы той оказались вдруг белыми, словно посыпанными мукой, а не темными.
– Тина! – бросилась Ева к девочке. И тут же осеклась, потому что сестра обернулась. Ева увидела, что лицо у нее темное, почти черное, а глаза, наоборот, светятся белым. Полная луна находился за спиной гостьи, как раз напротив ее головы, создавая причудливый нимб. Только не было в этой фигуре ничего святого, напротив, казалась она демонической. От внезапности и накатившего ужаса Ева даже не смогла вскрикнуть. А ночная гостья плавно подняла черную, как и лицо, руку и тихим голосом прошелестела:
– Я не Тина. Я Анит. Спаси меня, Ева. Забери отсюда.
Последние слова ночная гостья произнесла дребезжавшим голосом. Силуэт девочки задрожал, словно раскаленный воздух. В это мгновение туча закрыла луну, и комната погрузилась в темноту. Ева в панике бросилась к выключателю. Но когда из лампочек брызнул желтый свет, Ева увидела, что в комнате она находится одна.
5
Улица, на которой проживали родители Ивана, разительно отличалась от тех, на которых жили когда-то Долговязый и Владимир. Отец долгое время занимал в городской администрации одну из руководящих должностей. Поэтому семья не бедствовала и пользовалась привилегиями, которые другим семьям в те времена были недоступны. Так, у отца в личном пользовании был служебный автомобиль, каждое лето семья Ивана могла выбрать отдых в лучших санаториях страны, а после распада Союза – ездить на отдых за границу. У Ивана всегда была модная одежда и импортная техника. Еще в тот год, когда отец заступил на должность (вскоре после рождения сына), он среди других служащих администрации получил участок земли под строительство. И так в их городке возникла улица, застроенная только частными домами, принадлежащими местной элите. Конечно, со временем кое-что в городе поменялось. К примеру, возникли огромные причудливые коттеджи, которые стали, как грибы, вырастать на окраине и брать их до поры до времени неинтересный городок в кольцо блокады. Выглядели они куда богаче, но все же проигрывали во вкусе и стиле одноэтажным домикам с «элитной» улицы. Да и сама эта улица оставалась одной из самых ухоженных и красивых в городе: зеленая, чистая, с разбитыми клумбами и маленьким действующим фонтаном в центре небольшой площади. Здесь всегда было тихо и спокойно. И только птичий щебет нарушал тишину, но добавлял ей идиллии.
Улица, на которой жил Володька, являла собой прямо противоположную картину. Хаотичная, образованная из натыканных в произвольном беспорядке однотипных хрущевок, шумная, с бесстыдно вывернутыми напоказ смердящими нутрами мусорных контейнеров и завешанными застиранным бельем фасадами. Когда-то этот район населяли только семьи рабочих местного текстильного комбината, но с тех пор, как комбинат встал, ситуация изменилась. Место это стало считаться одним из неблагополучных в городе. Здесь нередко возникали пьяные кровопролитные драки, случались ограбления и хулиганства. И так длилось до тех пор, пока территорию комбината не выкупила одна строительная фирма и не перестроила пустующие здания под торговый центр и офисы. Но все равно за этой частью города так и осталась слава неблагополучной.
Улица, на которой частоколом выросли девятиэтажки, в одной из которых жил когда-то Долговязый, находилась как раз посередине в оценочном плане между двумя полюсами улиц Ивана и Владимира: не элитная, но и не бедная. Среднедостаточная. Обычные девятиэтажки и населяли обычные семьи – в основном молодые, купившие жилье в складчину с помощью родственников или получившие квартиры по социальным программам. В этом районе находилось все для удобной и благополучной жизни: скверы, детские площадки, сетевые магазины, школа и два детских сада.
Несмотря на разность среды, в которой росли мальчишки, между Иваном и Владимиром много были общего. Они были похожи, как братья – не только внешне, но и характерами. Оба высокие, видные, темноволосые. Оба сообразительные, хваткие, дерзкие. Только способности свои распыляли по-глупому, прислушиваясь не к разуму, а идя на поводу горячей крови, толкающей их на сомнительные приключения. Отец Ивана не поощрял эту дружбу, но когда парни однажды вляпались в неприятную историю, грозившую им крупными неприятностями, заступился за обоих. Потом дома Ивана наказали. Никогда он еще не видел отца в таком гневе, и ту выволочку помнил до сих пор. Ему тогда только исполнилось шестнадцать, после летних каникул он должен был перейти в выпускной класс. Родители планировали, что их сын после окончания школы поступит в столичный вуз, который уже был выбран заранее. Только сам Иван к родительским планам относился легкомысленно. Не смотря на не самое примерное поведение, с учебой дела у него обстояли неплохо. Ботаником-зубрилой он никогда не был, но почти всегда удачно «выезжал» на том, что все схватывал на лету. Он быстро соображал, не терялся, даже если ситуация выглядела безнадежной, и умел удачно выкрутиться. Вступительные экзамены в вуз Иван надеялся сдать легко и без забот, тем более что за него уже было замолвлено словечко: деканом одного из факультетов был старинный друг отца. Но после уличной драки, грозившей им с Вовкой проблемами, отец выдвинул ультиматум: либо сын берется за ум, бросает вечерние похождения и начинает готовиться к поступлению, либо после школы его ждет армия, потому что никто за него хлопотать не будет. В армию Иван не хотел. Но и расстаться с прежним легким образом жизни было тоже непросто. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы ему так вовремя на пути не встретился Борис. Возможно, первые заметные изменения под влиянием Долговязого произошли с Иваном не тогда, когда он принес домой стопку исторических романов, и не тогда, когда под давлением отца согласился три раза в неделю по два часа заниматься с репетитором, а в тот день, когда неожиданно для самого себя вступился за незнакомую девочку. Иван вспомнил тот вечер, когда к ним в компанию пришла Ева. Все уже успели рассесться за столом. Он подошел к окну, чтобы открыть форточку. И в этот момент Долговязый, который куда-то отлучался, ввел в комнату робкую девочку. Как-то вышло, что она на какое-то время осталась наедине с ними – ухмыляющимися и задиристыми пацанами. Иван увидел расплескавшийся в ее глазах страх, словно девочка не к ним в компанию пришла, а взошла на эшафот. Еще месяцем раньше Иван сам бы, опередив Вовку, сострил бы как-нибудь по поводу ее прихода и редкого имени. Но в тот вечер, заметив, как после реплики Владимира глаза девочки наполнились слезами, неожиданно для себя и всех срезал друга. И что-то, видимо, оказалось в его тоне такое, новое, непривычное, отчего Вовка сразу замолчал. По его лицу было заметно, что резкостью друга он ошеломлен. Такого еще никогда не случалось, чтобы Иван повышал на него голос, тем более при всех. Конечно, тогда они как-то вышли из неловкой ситуации, оба сгладили внезапно вылезшие углы и сделали вид, что ничего страшного не произошло. А девочка у них осталась и игроком оказалась отменным.
