Ева помнила, что обсуждение в желании разгадать, кто стал «убийцей» оказалось очень увлекательным. По ее представлениям, они провели довольно много времени, вспоминая, кто и где находился в момент «убийства». Подозревались все, и «полицейский» пытался выяснить, кто из «персонажей» врал (как того требовала игра), а кто говорил правду. Кто-то беседовал у окна, кто-то играл в шахматы с соседом по купе, «скряга» скрипучим голосом известил всех про отсиживание в туалете по причине приключившейся у него диареи и своей репликой вызвал неуместный смешок у игроков. У Евы не было алиби – до тех пор, пока в купе не зашел припозднившийся Иван. Еве показалось, будто кто-то следом тихо выскользнул за дверь, потому что по купе снова прошелся легкий сквозняк, она даже обвела взглядом всех собравшихся, но не заметила отсутствующих. Да и внимание «полицейского» в тот момент снова вернулось к ней. Еве было очень приятно, что они с Иваном оба в том обсуждении свидетельствовали друг за друга: он подтверждал, что в момент «убийства» видел «учительницу» выходящей из вагона-ресторана. А она Ивана, наоборот, входящим. Но когда «полицейский» отправил кого-то за «официантом», который бы подтвердил их слова и рассказал о визите в вагон-ресторан «монахини» Ульяны, выяснилось, что Вити нет. Его не было ни в вагоне-ресторане, ни в том, в котором они собрались. Только в одном из купе сидела, отвернувшись к окну, Ульяна, которой явно надоело лежать так долго на диване, пусть даже и в эффектной позе.
Они искали Пономарева сами, сначала – не приняв исчезновение парня всерьез и расценив это как неожиданный поворот в игре. Но по мере того, как легкая тревога на лице Бориса сменялась паникой, сильное беспокойство завладело всеми. Спрашивая друг друга, кто мог последним видеть Витю, они лишь подтвердили то, что уже и так знали – Иван. Но сам парень, заметно нервничая, утверждал, что оставил Пономарева в вагоне-ресторане в добром здравии. Кто-то из компании высказал предположение, что Витя мог отправиться домой, и Борис тут же снарядил пару ребят проверить это, но наказал пока ничего не сообщать взрослым.
Когда к вечеру стало известно, что Пономарева нет ни на станции, ни дома, и никто в городке во второй половине дня его не видел, тогда и была объявлена тревога. Поиски продолжались и ночью, и днем. С ребятами по очереди беседовали из милиции, задаваемые вопросы поначалу пугали и казались с подвохами, но затем, по мере того, как они задавались раз за разом и почти без изменений, перестали пугать. Но и добиться какой-либо полезной информации от ребят следователям так и не удалось. По всему выходило, что пропавшего Пономарева последним видел Иван. Но парень настаивал на том, что побеседовал с Витей, выпил стакан воды под видом «виски» и ушел, оставив Пономарева за стойкой. Ева переживала, что с ее подачи всем стало известно, кто последним видел Витю. С одной стороны, она жалела Пономарева и желала, чтобы его поскорей нашли – живым и невредимым. С другой – опасалась, что у Ивана могут возникнуть проблемы. Но поговорить с ним с глазу на глаз не удавалось.
Как-то, когда пришло время, сдали школьные экзамены. Иван с Володей – выпускные. Активные поиски Пономарева к тому времени уже приостановили. Но все из компании остались будто помеченными тем загадочным исчезновением. Как в игре – подозреваются все. Вскоре до Евы дошла новость, что Иван уехал в столицу поступать в университет. И уже после этого случилась новая трагедия – не стало Бориса. На его похороны из их компании пришли далеко не все. Иван не приехал. А его друг Вовка – да.
… И все же этой ночью в карусели воспоминаний нашлось место и для Тины. Когда Ева подняла глаза от чашки, она увидела стоявшую у окна знакомую фигурку. Но на этот раз Ева не испугалась и даже не удивилась, будто подсознательно ожидала нового визита Анит-Тины.
– Девочка моя, как я могу тебе помочь? – вслух обратилась Ева к ночной «гостье».
– Забери меня отсюда. Мне страшно, – тихо прошелестела Анит-Тина.
– Как? Скажи мне, где ты?
Вместо ответа раздался легкий вздох, и мгновением позже Анит-Тина исчезла, будто растворилась в воздухе.
Вернувшись в кровать, Ева еще долго лежала без сна, вглядываясь в расцвеченные подступающим утром сумерки и пытаясь понять, где может находиться ее сестренка. Она уснула уже на рассвете и проспала всего пару часов, когда ее разбудил звонок мобильного. Ева подскочила, как новобранец при побудке, и схватила лежащий рядом с подушкой телефон, уверенная в том, что ей звонят с вестями о Тине.
– Да? Василий, нашли ее?
– Я не Василий, Ева, – раздался в трубке знакомый глубокий голос, от которого сердце предательски замерло, а затем, словно опомнившись, застучало так громко и часто, что Ева испугалась, не услышит ли его Иван по ту сторону провода.
– Я тебя разбудил?
– М-м-м…
– Прости. Не хотел. Но дело срочное.
– Что случилось? – встревожилась Ева.
– Могу я к тебе прийти?
– Конечно!
– Через сколько?
– Через… Через полчаса давай, – ляпнула она первое, что пришло в голову. То, как серьезно звучал голос Ивана, напугало и моментально стерло сентиментальные глупости, вызванные повеянным из прошлого наваждением.
– Хорошо, – ответил мужчина и отключил вызов.
Пришел он ровно через тридцать минут. Ева к тому времени успела умыться, переодеться из пижамы в джинсы и кофточку и приготовить завтрак – заварить чай и нарезать все для бутербродов. Но Иван от бутербродов отказался.
– Ева, это игра, – начал он без вступления. – Квест, в который, боюсь, включили и пропажу Тины. Или, наоборот – в ее пропажу включили нас.
– Что ты такое говоришь?! – возмутилась Ева. К своему чаю она так и не притронулась. Как, впрочем, и гость.
– Погоди, не перебивай. Ты не все знаешь.
Иван начал рассказывать, раскладывая на столе бумажки: от чудом сохранившегося приглашения до сложенной в самолетик записки, которую он выложил перед Евой не без колебаний.
– Меня в игру включили, отправив на «вечер воспоминаний». Детская железная дорога на столах – это уже намек на старую станцию. Затем меня выманили в родительский дом запиской с угрозой. Я все бросил и помчался на ближайшую электричку. Там я встретился с цыганкой, которая заговорила мне зубы так, что я проехал свою станцию и оказался на какой-то глухой платформе, мимо которой электрички проезжают очень редко и еще реже там останавливаются. Там я нашел мужика, который велел мне идти прямо и никуда не сворачивать. Он даже повторил, что я не должен никуда сворачивать. Так я попал на старую станцию вместо действующей. И нашел тебя.
– Погоди, ты хочешь сказать, что это все кто-то подстроил? Нашу встречу на старой станции? – недоверчиво качнула головой Ева.
– Не утверждаю. Но и не отрицаю.
– Слишком сложно, Иван! Слишком много деталей нужно было ювелирно состыковать, чтобы мы не разминулись. Я могла очнуться раньше и уйти сама. Ты мог свернуть на другую ветку и в итоге оказаться на действующей станции. И притом… Нет, не верю в эту версию. Уж прости.
